Данелла Хармон: Благородный дикарь [litres]

Это словно прибавило ему сил. Теперь Гаррет неудержимо теснил Мясника к веревочному ограждению. Вокруг бесновалась толпа, кричали, подбадривая его, приятели, ругался на чем свет стоит Спеллинг. Выбора нет – или победа, или… смерть. Нокаутировать этого мерзкого шотландца – и Суонторп будет принадлежать ему…

Только вот беда: Кэмпбелл оправился, собрался с силами и, наклонив голову, с ревом пошел в атаку. Уже в следующее мгновение Гаррет взлетел в воздух, а потом грохнулся на каменный пол, сильно ударившись головой, а когда Кэмпбелл наконец отпустил его и придавил собственным телом, потерял сознание.

– Проклятье!

Рефери начал отсчет секунд. Перри бросился к Гаррету, и они вместе с Вудфордом, который был секундантом Кэмпбелла, попытались поднять громилу с неподвижного тела.

«… Четыре, пять, шесть…»

– Это конец. Остановите поединок, – проворчал Вудфорд.

– Черта с два!

«… Семь, восемь, девять…»

Перри в отчаянии пытался привести Гаррета в чувство: хлопал по щекам, тряс, кричал на ухо, – но все безрезультатно.

«… Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…»

Перри запаниковал, не зная, что делать: остановить поединок или… Он опять похлопал Гаррета по щекам, но тот никак не отреагировал. Глаза у него закатились, даже от боли он больше не стонал.

«… Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…»

– Черт возьми, Гаррет, очнись!

Мясник между тем, хоть и залитый кровью, поднялся и с самодовольным видом ходил вокруг поверженного соперника с поднятыми руками, уже торжествуя победу. Друзья орали что есть мочи, и Перри в отчаянии поднял Гаррета на руки, а потом взвалил на плечо и, оттащив в их угол, опустил на холодный каменный пол.

«… Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре…»

Выхватив из рук ошалевшего Чилкота бутылку, Перри принялся поливать Гаррета, и на сей раз его усилия увенчались успехом: ресницы друга дрогнули, он резко дернулся и, застонав от боли, попытался подняться, но нет…

«… Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…»

Оставалось всего три секунды. Перри, выругавшись, схватил Гаррета за сломанную руку и заломил ее за спину.

Завопив, тот вдруг вскочил на ноги и, выбросив вперед кулак, чуть не снес с плеч светловолосую голову Перри. Но это было неважно: главное, что Гаррет поднялся, хотя и не вполне пришел в себя. Не теряя времени, Перри вытолкнул его навстречу Мяснику.

Голова кружилась, ноги едва держали, окровавленную физиономию Кэмпбелла, которая то попадала в поле его зрения, то исчезала, он видел смутно. Толпа с пеной у рта требовала, чтобы он собрался с силами, а он ничего не чувствовал, кроме боли: острой пульсирующей боли в сломанной руке, в затылке. Кэмпбелл опять осыпал его ударами, но ему даже защищаться не хотелось. Он едва стоял, покачиваясь, на ногах и лишь бессмысленно моргал при каждом ударе. В той части мозга, которая еще функционировала, теплилась надежда, что Джульет никогда не узнает о его позоре.

Удары вдруг почему-то прекратились, и сквозь шум в ушах он услышал голос Перри:

– Это запрещенный удар! – и тут же встревоженный голос Люсьена:

– Перри! Останови эту бойню немедленно, или, клянусь, я отправлю тебя на виселицу за преднамеренное убийство!

Что, черт возьми, происходит? Гаррет потряс головой, пытаясь понять, но тут началось что-то и вовсе необъяснимое: Люсьен, пришпорив Армагеддона, вскочил прямо на помост, не обращая внимания на возмущенный рев толпы, крики рефери и Спеллинга. Болельщики бросились к самому веревочному ограждению, Кэмпбелл опять накинулся на Гаррета, как хищник на жертву, и тот понял в это мгновение, что если ничего не предпримет, то его просто убьют.

Собрав последние силы, он сделал глубокий вдох и одним ударом между глаз остановил Мясника. Когда тот камнем рухнул на пол, толпа взревела, а Гаррет, едва держась на ногах, побрел к веревочному ограждению. Рефери начал отсчет, но в себя Гаррет пришел, когда кто-то схватил его за руку и вскинул кровоточащий кулак вверх. До слуха донеслось:

– … Тридцать! Победил Вепрь!

Зрители бросились к помосту поздравить своего кумира, перелезли через веревочное ограждение и приятели, и только Люсьен с грозным видом, не ускоряя шага, шел к Гаррету, который ждал его с глупой улыбкой на физиономии.

– Знаешь, Люс… а ведь я теперь тоже… землевладелец!

И тут внимание его привлекли развевающиеся юбки: кто-то мчался прямиком к нему.

– Джульет? Ты… – только и успел сказать Гаррет, и силы его иссякли. Он долго крепился, но опять потерял сознание, рухнув в объятия Джульет. Лицо ее было мокрым от слез, и она поддерживала мужа, пока не подошел Люсьен. Взвалив брата на плечо, он направился к Армагеддону, и Джульет молча пошла следом.