Джуд Деверо: Незнакомка

Бианка некоторое время сидела неподвижно, провожая взглядом удаляющихся всадников. Конечно, она была очень довольна, что ее сообразительность позволила ей спастись, но в то же время разгневана тем, что эти мужланы не поняли, кто из них настоящая леди. Когда в парке, снова воцарилась тишина, она огляделась вокруг. Как попасть домой? Править лошадью она не умеет, значит, придется идти пешком. Ее ноги в тонких кожаных башмачках коснулись земли, и острые камешки впились в пятки. Бианка мысленно обругала Николь. Она кляла ее на чем свет стоит всю дорогу, пока, морщась от боли и усталости, плелась по аллеям. Когда она наконец добралась до дома, то была в состоянии такой ярости, что начисто забыла о Николь и похитителях. Только позже, за ужином, состоявшим из семи блюд, она поведала о случившемся отцу. Джекоб Мейлсон, который уже почти спал, ответил на это, что завтра же сообщит властям и девушку освободят. Бианка отправилась в свою спальню, заранее ужасаясь при мысли о том, что ей снова придется искать горничную. До чего же они все неблагодарны и бесчувственны!

Весь первый этаж постоялого двора представлял собой сырую и мрачную длинную комнату с низким закопченным потолком и каменными стенами. За грубо сколоченным сосновым столом расположились четверо похитителей. Перед каждым стояло по глубокой глиняной миске с жареным мясом и тушеным картофелем и по кружке холодного эля. Мужчины, морщась, ерзали на жестких дубовых скамьях: им никогда прежде не случалось проводить целый день в седле, и теперь они расплачивались за утреннее приключение болью и ломотой во всем теле.

— Я вам точно говорю, не очень-то ей доверяйте, — пробурчал один из них. — Больно уж она тихая. Смотрит этими своими глазищами — ну чисто ангел, а поди узнай, что у нее на уме. Как бы нам не влипнуть с ней в историю…

Все нахмурились, а говоривший продолжил:

— Вы его знаете не хуже меня. Если что сорвется, то нам несдобровать.

Мужчина в полосатой рубахе отхлебнул из кружки.

— Сдается, Джо прав. Уж если женщина так ловко обходится с лошадью, то может и чего похлеще выкинуть. С ней нужен глаз да глаз. Кого к ней на ночь приставим? Есть добровольцы?

Никому не улыбалось провести бессонную ночь после такой тряски. Самое разумное было бы связать пленницу, но они получили строгий наказ не причинять ей ни малейшего вреда.

— Джо, ты помнишь, как наш док тебе грудь зашивал? Он дал тебе какой-то порошок, и ты спал как убитый, пока он в тебя иголкой тыкал. Вот бы достать такое снадобье. — Джо внимательно оглядел других постояльцев, среди которых были и парочка нищих, и прилично одетый джентльмен, в одиночестве сидевший за столом в углу. В такой разношерстной компании можно купить все что угодно.

— Что ж, можно попробовать, — сказал он.

Николь сидела на краешке грубой деревянной кровати в тесной и грязной комнатушке на втором этаже. Она уже успела разведать обстановку и обнаружила, что прямо рядом с окном по стене проходит водосточная труба. Когда стемнеет, надо попробовать спуститься по ней на крышу низкого сарая. Конечно, можно прямо сейчас объявить похитителям, что она не Бианка Мейлсон, но, пожалуй, еще слишком рано. Она прикинула, сколько времени понадобится Бианке, чтобы добраться до дома пешком. Потом пройдет еще некоторое время, прежде чем господин Мейлсон поднимет тревогу и начнет поиски. Значит, надо попытаться бежать ночью, а если из этого ничего не выйдет, утром сообщить этим людям, что им нечего рассчитывать на выкуп. Господи, только бы они не очень рассердились.

Открылась дверь, и четверо мужчин ввалились в комнату.

— Мы принесли вам кой-чего выпить. Настоящий шоколад из Южной Америки. Джо привез.

Николь взяла кружку. Моряки, подумала она. Теперь понятно, почему они еле держатся в седле и почему их одежда так странно пахнет.

Шоколад оказался действительно очень вкусным и ароматным. Николь отпивала маленькими глотками горячий напиток и чувствовала, что ее охватывает блаженная истома и тепло. Только теперь она поняла, как сильно устала за эти несколько часов. Она попыталась сосредоточиться на плане бегства, но мысли куда-то уплывали, голова кружилась. Николь подняла глаза на мужчин, склонившихся над ней, подобно огромным встревоженным сиделкам, и ей почему-то стало их жалко, захотелось успокоить. Она одобряюще улыбнулась, потом глаза ее закрылись, и она погрузилась в глубокий сон.

Следующие сутки выпали из ее памяти. Она смутно чувствовала, что ее несут куда-то на руках, как ребенка, потом ощутила исходящий от кого-то поток беспокойства и попыталась сказать, что она жива и здорова, но эти слова прозвучали только в ее сознании — их никто не слышал. Ей все время снились прекрасные сны: родительский замок, сад, гамак под ивами, мельница, где они с дедом провели немало счастливых дней, и лицо ее озарялось слабой улыбкой. Она лежала в гамаке под ивами в жаркий летний день, а гамак мерно покачивался.