Array Аш Сенн - Чумные Псы - Оскал Страха

– Вот чего я волнуюсь за них?! – спрашивает Ксень стену, и, не получив ответа, заезжает в нее кулаком. Естественно, не рассчитывает, вывихивает запястье и рассаживает в кровь костяшки. Оседает на пол, давя крик…

И тут же вскакивает – ибо в унисон ее задавленному стону за стеной что-то хлопает и завывает на тысячу жутких голосов.

Минута требуется Ксеньке, чтобы сообразить, что длинная портьера на стене, скорее всего, скрывает окно. И она подкрадывается к занавесу, и с замирающим сердцем раздергивает его – призрачную преграду между ней и непрекращающимся воем.

За занавесями действительно прячется окно – круглое, высеченное в толстой стене так, что в нишу можно сесть трем таким, как тощая Ксень. С той стороны творится же форменное безумие: белая стена снега кружит, издавая тот самый жуткий многоголосый вопль, хлещет в стекло так, что кроме нескончаемого снежного потока, ничего нельзя разглядеть, кипит и ярится там, снаружи.

Ксень подбирает с кровати одеяло, и усаживается в оконную нишу, прижавшись лбом к стеклу. В нескончаемой пляске снега легко можно разглядеть тьму веков. Ксень представляет, как эти метели заметают город год за годом, век за веком. Шевелится тоскливая мысль, что здесь невозможно жить – но Рыжая поспешно гонит ее прочь. Живут же здесь как-то: на улицах она сегодня видела местных, и несчастными или вымирающими они не выглядели.

– Приспособимся, – говорит она, свивая гнездо из одеяла в стенной нише и баюкая поврежденную руку. Гул метели становится тише и ниже, теперь он звучит как колыбельная. Ксень сворачивается компактным комочком, засыпая. Последнее, что она ощущает между сном и явью – слабый, еле слышный аромат фиалок и легкое на прикосновение к выбитому запястью, настолько тонкое, что не может с уверенностью сказать – сон это или еще нет. Так она и засыпает под рев ветра, разметав рыжие пряди и улыбаясь обкусанными губами совсем радостно и по-детски.

Так и спали бы уставшие девчонки под вой вьюги, если бы с самого утра в дверь не раздался стук и голос Хенны:

– Встаем! Пора просыпаться! Ну девчонки, ну у нас всего один день на подготовку к церемонии, а у вас вообще ничего нет!

Первой открывает Птица: она-то спала всю ночь, если общение с Повелителем – даже мысленно она зовет его только так – можно назвать сном. Оставшиеся-то часов шесть у нее был отличный отдых… Что там у Ксю и почему она не открывает, вопрос, конечно.

– Она могла заснуть только под утро, – зевает блондинка. – Серьезно, Хенна, у нас вчера не день был, а ад, дала бы нам отдохнуть.

– Дала бы, – вздыхает покаянно ее Высочество. – Только вас обеих надо покормить, обеспечить одеждой, пояснить тонкости этикета, подобрать косметику в тон лица и прочее.

– Ну, со своей одеждой и косметикой и я сама разберусь, – ворчит Птица. – Мы сейчас только для церемонии покупаем или…

– Или. Закупаемся всем необходимым. О, доброе утро, Ксеня!

– Вылезла таки? – Птица окидывает рыжика сочувствующим взглядом. – Ну раз встали, то пойдем, может?

Рыжая выглядит сонной и встрепанной, и под глазами у нее – следы бессонницы, кожа бледнее некуда, а веснушки, на контрасте, выглядят еще ярче и бросаются в глаза.

– Только давайте не слишком нестись, – умоляюще изрекает она, борясь с предательским головокружением. – Ты говоришь, церемония сегодня? – спрашивает она у Хенны в беспомощном ужасе. – Почему бы Императрице не дать нам пару дней на подготовку?! Не знаю, кто как, а я точно опозорюсь. – завершает Ксень и покаянно опускает рыжую голову. – Вот увидите, – булькает она, не поднимая головы.

И Птица, с одной стороны чувствует радость – и делать ничего не придется, рыжик все, что сказал Повелитель, сделает сама. А с другой – жалость к этой дурной рыжей голове.

– Завтра церемония, завтра, успокойся. Сегодня мы просто готовимся, – кое-как пытается успокоить она. – Справишься уж как-нибудь.

Хенна кивает: добавить нечего, и скептическим взглядом окидывает Птицу:

– Ты в этом и собираешься идти?

– А у меня выбор есть, да? – натурально охреневает блондинка.

– Я тебе сейчас что-то из своего принесу. Ждите в комнатах пока, что ли.

Птица собирается зайти к себе, потом кидает взгляд на поникшего рыжика и вздыхает тяжело. Раньше она таких вот брала под крыло, знала, как тяжко им живется. Сейчас ей надо такую вот уничтожить. С другой стороны, кто мешает объединить? Несуразная подруга истинной принцессы, почему бы и нет?

– Давай ко мне. Если хочешь, конечно.