Максим Сиряченко: Чумные

Звук скрипящих на ветру снастей и бьющихся о борт корабля волн заполнял собой все. От него не было спасения даже в уединенной каюте капитана. Старый, уже списанный на гражданскую службу фрегат «Гордый», казалось, скрипел всем своим существом. На палубе к скрипу корабельных снастей и шуму волн присоединялся рокот близкого шторма. Черные тучи, завитые в спираль, собирались вокруг иссиня-черного провала в небе, образуя огромное демоническое око. Молнии то и дело сверкали, мимолетно разгоняя штормовые сумерки, раздавался грохот грома, страшной силы ветер двигал море в какой-то полусотне лиг от корабля. Каждый член команды был напряжен в тот момент, на палубу и трюм опустилось мрачное молчание. Корабельный кок, который буквально жил готовкой и постоянно стряпал на своей кухне хотя бы сухари, сидел на табурете в кампусе, испуганный, нервно жевал передними зубами шляпу и, стиснув челюсти, читал молитву. Матросы и юнги выполняли свою обычную работу, но в гробовом молчании и с хмурыми лицами обреченных на поражение воинов. Оружейники и гребцы не при веслах, сидящие без дела, не доставали бутыли с горилкой, чтобы повеселиться или скоротать день. Пурсер перестал канительно распределять известные остатки провианта на неизвестный остаток недель и ходил взад-вперед по узеньким коридорчикам трюма, звеня связкой ключей, точно привидение цепями. Вся команда, совсем как измотанная постоянными сражениями хоругвь, которой выпала самая тяжелая доля в решающей битве, ждала либо рока, либо решения капитана. На всем фрегате только один человек внешне казался спокойным. Это был Филипп Эстер, королевский лекарь.

Филипп стоял у самого борта и смотрел на шторм. Когда-то давно, когда он еще ребенком плыл на рыбацкой лодке в море, к счастью, вблизи берега, его выбросило за борт неожиданно большой волной. Тогда он не умел плавать и чуть не утонул, и сам не помнил, каким образом провел в соленой воде больше часа, прежде чем его нашли и подобрали. Этот час в море иногда снился лекарю в его кошмарах. У Филиппа были свои страхи, из которых только один был реальным: страх быть выброшенным за борт и так и остаться в море. Этот страх был особо силен, потому что был единственным из реальных страхов лекаря, все остальные существовали только в его голове, и Филипп это знал. Только вот теперь этот единственный реальный страх отошел на десятый план, от него осталось лишь непонятное волнение. Все из-за шторма вдали.

Зрелище было для него новым, а буйство стихии завораживало и пленило, и его пытливый ум старался увидеть и запомнить как можно больше. Почти всю свою жизнь он положил на алтарь науки и лишь немногим меньше жил при королевском дворе. Появление этого человека на старом фрегате стало неожиданностью для многих, в том числе и для Филиппа, который сам до конца не верил, что получит согласие на свою просьбу, однако король сам одобрил поездку своего лучшего лекаря в новый свет. Официально целью этого путешествия был поиск лекарства от чумы и других неизлечимых болезней. Сам Филипп утверждал, что нет неизлечимых болезней, нужно только знать, где искать, и его поиски, в конце концов, привели его на другую сторону Серединного моря. Уже сейчас Филипп ощущал, что эта часть мира совсем другая. Здесь все было другим: вода, ее цвет и соленость, воздух, небо, звезды были другими. И штормы. Еще задолго до своей командировки он слышал, что в этой части света штормы особенно свирепые, и что плыть через них отважится либо глупец, либо храбрец, либо помазанный Богами. Либо Лекнуиром, Дьяволом. Но полное представление он получил, только увидев один из них своими глазами. И решил для себя, что лучше, чем плыть через такой шторм под защитой пяти Бессмертных, может быть только решение не плыть через него. Самое мудрое решение. Ураганный ветер срывал с поверхности моря воду и уносил куда-то вдаль, с неба хлестал непрерывный поток такой же темной воды, а завывания ветра порой напоминали рев исполинской трубы. И, конечно же, иссиня-черное демоническое Око в небе. Филиппу шторм казался вратами в Ад, пастью могущественного демона. К счастью, шторм был еще достаточно далеко, и над кораблем пока что нависали обычные серые облака. Однако, если не принимать во внимание ад, разверзшийся в небесах в полусотне лиг от корабля, только болезненно-серая пелена над морем говорила о приближении дождя. Если держать дистанцию, то дождь — наибольшее, что может им угрожать. Больное серым цветом небо было с виду полностью обескровлено, выпито досуха штормом, выглядевшим, как опухоль или присосавшийся набухший паразит, и лекарь сомневался, что хоть один клочок его одежды промокнет в этот день.