Сафо Мели - Guten Morgen Frau

Взяв вилку и нож, я принялся есть и составлять в уме маршрут завтрашней прогулки с камерой. Мясо оказалось на удивление нежным и вкусным, а вот картошка – совсем не такая, как наша. Какая-то пресная. Я поднял указательный палец, подозвал официанта и попросил счет. Мой взгляд снова мельком зацепил блондинку слева. Теперь она сидела поникшая, грустно глядела в тарелку с нетронутым салатом, слушала мужа и еле заметно кивала. Видимо знатно он ее отчитал.

Девушку стало жалко, но не в моих правилах вмешиваться в чужие отношения. Мысли на эту тему быстро сменились другими, я рассчитался за ужин и вернулся в номер. У меня был отличный план – лечь и наконец-то по-человечески выспаться, потому что снимать днем, ретушировать ночью и спать по два-три часа в сутки стало уже вредной привычкой.

Не тут-то было! Нереально жесткий матрас раздражал донельзя и не давал никакой возможности расслабиться. Я почти час крутился сбоку на бок. Потом наконец-то задремал, но резко вскочил, когда в коридоре громко стукнули дверью. Снова задремал, но тут же за стенкой раздался женский голос.

Я, конечно, все понимаю: еще рано для сна, но нужно же как-то понимать, что есть вокруг и другие люди! Трепалась она с кем-то не то, чтобы громко, но этот гул не оставлял мне ни малейшего шанса на сон.

«Ну как фильм?» – набрал я сообщение Маринке.

«Классный! Смеялась вслух»

«Скинь ссылку, тоже посмотрю»

Я встал с кровати и достал ноутбук. Баба за стенкой не умолкала. Ей-богу, увижу ее – выскажу все, что думаю. Чтобы не слышать шум, я надел наушники и погрузился в увлекательный сюжет фильма. Полтора часа фильма пролетели незаметно. Под финальные титры я снял наушники, закрыл крышку ноутбука и отставил его на прикроватную тумбочку. Женщина за стенкой наконец-то угомонилась, я прикрыл глаза и уснул.

***

Мой сон был жестоко разрезан пронзительным звуком будильника. Шесть утра. Состояние разбитое, будто и не ложился. Но мне нужен хороший утренний свет, поэтому действовать надо быстро. Наспех принял душ, оделся, закинул на плечи рюкзак с аппаратурой и открыл двери, чтобы выйти в коридор. Не знаю, что мной руководило, но, проходя мимо соседской двери, остановился. Из-за этой бабы я снова не выспался. Может и ее разбудить?

Усмехнувшись про себя, я громко постучал. За дверью послышался какой-то шорох, затем женщина недовольно простонала и снова затихла. Я набрался смелости и постучал снова. На этот раз за шорохом послышались шаги. Дверь громко открылась и на меня зло уставилась сонная блондинка с растрепанными волосами, босыми ногами, завернутая в одеяло. Та самая, что вчера выясняла отношения с мужем в ресторане. Ее вид меня рассмешил. Широко улыбаясь, я козырнул:

– Гутен морген, фрау!

Она ошарашенно уставилась на меня заспанными глазами, а я резко развернулся и, смеясь, пошел вдоль по коридору.

– Вот же дебил! – услышал я тихое ругательство за спиной и звук закрывающейся двери.

Вау, да она русская! Что ж, тем лучше! Я тебя научу, дорогая соседка, спать по ночам!

Наташа

Клаус загнал меня в тупик. Мне стоило встать и уйти в самом начале разговора с ним, а еще лучше – вообще сюда не приезжать. Но я проявила слабость и задержалась в ресторане, позволив манипулировать собой и своими эмоциями. Он дал мне четко понять не только, что в курсе как и где живет моя мама, но также открыл еще несколько козырей, которые просто не оставили мне выхода.

Немец открылся для меня с другой стороны, с темной и гнилой. Тем не менее, я достаточно давно с ним знакома и прекрасно знаю, что в делах он человек слова. Или не знаю? Господи, я же вообще наивная идиотка, раз меня вот так развели и используют, как пешку, в каких-то грязных делах!

Я согласилась подменить документы на встрече. Конечно, не просто так, а выдвинув несколько условий. Мы подписали соглашение о разрыве деловых отношений без каких-либо претензий друг к другу. Конечно, это соглашение вступало в силу на утро после ужина с партнерами Клауса, но все же, я ощущала какой-то свет в конце тоннеля. Также Клаус обязался представить меня своим партнерам под вымышленным именем и организовать мне возможность исчезнуть из Зальцбурга до того, как те протрезвеют.

Все, вроде бы, складывалось наименее болезненным образом. Вот только в душе поселился страх и отвращение к происходящему. Я боялась не за себя и даже не за маму. Скорее было страшно от того, что я все эти годы не понимала, с кем имею дело и совершенно не представляю, как далеко может зайти Клаус.