Санта Монтефиоре: Шкатулка с бабочкой

— Я сегодня сломала моторчик от его старого паровозика, — призналась Элен, делая эту попытку ради детей. — Это сейчас именно то, что нужно, правда, Хэл?

— Хорошо, — откликнулся Рамон, снова возвращаясь к багажу.

— Ну, Феде, теперь твоя очередь. Я приготовил для тебя очень необычный подарок, — сообщил он, глядя в ее лицо, полное ожидания. Он снова ощутил на спине ее руку. Это было так похоже на Федерику, которая всегда старалась достичь физического контакта, чтобы чувствовать себя ближе. Его руки глубоко погрузились в чемодан, который был наполнен не одеждой, а блокнотами, фотографическим оборудованием и сувенирами из дальних стран. Наконец его пальцы ощутили шероховатую поверхность оберточной бумаги. Он аккуратно вытащил упаковку, стараясь не повредить ее о металлические поверхности своей аппаратуры. — Вот, — сказал он, вкладывая подарок в дрожащие руки дочери.

— Спасибо, папа, — выдохнула она, осторожно разворачивая обертку. Хэл уже убежал в детскую, чтобы насладиться новым поездом. Элен закурила сигарету и, нервно затягиваясь, прислонилась к перилам.

— Как у тебя дела? — спросил он, не приближаясь.

— Нормально, ты же знаешь. Ничего не изменилось, — холодно ответила она.

— Понятно, — произнес супруг.

Элен устало вздохнула:

— Мы должны поговорить, Рамон.

— Не сейчас.

— Ну, разумеется.

— Позже.

Федерика развернула бумагу и увидела деревянную шкатулку, украшенную довольно примитивной резьбой. Она вовсе не была красивой. Она даже не была симпатичной. Девочка ощутила, как слезы начали предательски наполнять ее глаза, а горло сжалось от разочарования. И не потому, что ей нужен был лучший подарок, поскольку она не была меркантильной или избалованной, но только из-за того, что подарок Хэла был несравненно лучше, чем ее. Она понимала, что подарки отца были отражением его любви. Если он даже не позаботился о том, чтобы подыскать ей хороший подарок, значит, он не слишком сильно ее любил.

— Спасибо, папа, — сдавленно проронила она, стараясь сдержать слезы. — Она очень красивая. — Но ей все же не удалось справиться с нахлынувшим потоком эмоций. Первоначальное возбуждение было слишком велико, а наступившее разочарование охватило ее так внезапно, что слезы ручьем хлынули по ее горящим щекам.

— Феде, ми амор, — ласково произнес он, заключая ее в свои объятия и целуя мокрое от слез лицо дочери.

— Она красивая, — упрямо повторила она, стараясь говорить убедительно, чтобы не обидеть его.

— Открой ее, — прошептал он ей в ухо. Она колебалась. — Давай, аморчита, открой ее.

Трясущейся рукой она открыла крышку. Маленькая шкатулка снаружи казалась совсем незамысловатой и даже несколько уродливой, но внутри это была самая прекрасная вещь, которую она когда-либо видела, и, что удивительное, она играла самую необычную и завораживающую мелодию, которую она когда-либо слышала.

Федерика с благоговейным трепетом уставилась на шкатулку. Вся ее внутренняя поверхность была покрыта плотно подогнанными камешками всех цветов радуги, которые сверкали так, будто в каждом самоцвете содержался собственный маленький источник света. Между излучающими гипнотический свет кристаллами не видно было ни единого кусочка дерева. Выложенная драгоценными камнями, изнутри шкатулка напоминала кристаллизованный срез скалы. На дне этой волшебной сокровищницы трепетали нежные крылышки бабочки, которые меняли свой цвет от темно-синего чернильного до бледного аквамаринового и, наконец, до янтарно-желтого. Они были настолько изящными, что Федерика даже прикоснулась пальцем к их поверхности, чтобы убедить себя в том, что это действительно камни, а не блестящие капли воды из какого-то волшебного источника. Завораживающее флюоресцентное свечение заставляло бабочку вздрагивать, как будто она собиралась расправить свои крылья и отправиться в полет. Федерика стала медленно поворачивать шкатулку, чтобы разглядеть, откуда идет свет. Она была заворожена чарующими движениями бабочки, которая, когда она наклоняла шкатулку, вспыхивала калейдоскопом цветовых тонов — от синих до розовых, красных и оранжевых. Она затаила дыхание и вернула шкатулку в горизонтальное положение. Бабочка вновь приобрела холодный оттенок морской воды, а через мгновение снова заиграла огненной радугой, когда Федерика еще раз наклонила шкатулку.

— Она прекрасна, — прошептала девочка, не в силах оторвать глаз от сверкающего сундучка сокровищ.