Тони Парсонс - Семья

— Ты, как всегда, в своем репертуаре.

— Да, в своем! — с гордостью подтвердила Оливия.

— А я не хочу относиться к своему ребенку как к некой помехе, как к оковам на руках и на ногах. Я хочу любить ее так, как она того заслуживает. Но… вот ребенок у меня уже есть, а матерью я себя пока не чувствую.

— Ну, ты прямо как я! — с триумфом воскликнула Оливия. — С этим уже ничего не поделаешь.

Внезапно по телу Оливии словно прошла судорога.

— Что с тобой? — спросила Меган.

— Ничего, дорогая. — Она потерла левую руку. — Иногда стреляет в руку. Это старость, дорогая. То есть, я хотела сказать, пожилой возраст.

— Надо показаться доктору, — посоветовала Меган.

Тут в дверь вновь постучали, и Меган с удивлением увидела улыбающуюся физиономию своего отца, едва видимую за огромным букетом цветов и столь же огромной коробкой шоколадных конфет в форме сердца.

— Это тебе, детка, — сказал Джек, обнимая дочь, от чего та громко вскрикнула. — Ой, извини! Виноват! Прошу прощения!

— Па, это швы. Они еще не зажили.

Джек улыбнулся бывшей жене, не выказывая ни малейших признаков враждебности или стеснения. «Вот актеры», — подумала Меган.

— Оливия, какой замечательный день, не правда ли?

— Привет, Джек. Ты можешь в это поверить? Мы с тобой дедушка и бабушка! Тебе не хочется немедленно пойти и перерезать себе вены?

— О, нет, наоборот, я чувствую себя так, словно я на седьмом небе! — Он повернулся к Меган. — Мы ее уже видели, эту твою Поппи. Замечательное дитя! Немножко мала, конечно, ну ничего, нагонит.

Меган прижалась к отцовским рукам, спрятала лицо на его груди. Вот что ей было нужно сейчас больше всего. Человек, который сказал бы ей, что все будет хорошо. Вдруг она заметила, что отец пришел не один. Рядом с ним стояла высокая улыбающаяся рыжеволосая девушка приблизительно одного с ней возраста. Некоторое время Меган смотрела на нее непонимающими глазами, не зная, чего ждать. На секунду ей даже показалось, что девица сейчас скажет, что надо померить давление или принять какие-нибудь таблетки.

— Меня зовут Ханна, — представилась девушка. — Я тоже вас поздравляю, Меган. Вы родили настоящую маленькую принцессу. И не беспокойтесь, я тоже родилась на два месяца раньше. И вот смотрите, какая вымахала!

Меган с благодарностью взглянула на Ханну. Кажется, из уст этой девушки Меган услышала первую хорошую новость за весь день.

Оливия с пристрастием изучала рыжеволосую.

— Ханна работает парикмахером на киностудии, — пояснил Джек.

— Так вот как вы познакомились? — воскликнула Оливия. — Эта женщина причесывала твою редеющую шевелюру? Как романтично!

— Мама! — укоризненно сказала Меган.

— Вместе вы смотритесь хорошо, — продолжала Оливия. — Хотя, конечно, вы слишком молоды, чтобы быть… как это теперь называется?

— Оливия, а ты слишком стара и могла бы, наконец, попридержать свой острый язычок! — не остался в долгу Джек.

— Прекратите! — воскликнула Меган. — Мне искромсали весь живот, напоили сверх головы всякой гадостью, я только что перестала делать пи-пи в утку, а вы пришли сюда, и единственное, о чем можете думать, — это о своих старых дрязгах, которые сто лет как мхом поросли! Забудьте об этом хоть на день, я вас очень прошу!

— Ханна, я должна извиниться за свою дочь, — сказала Оливия, вставая, чтобы уйти. — Она сегодня сама не своя. У нее родился ребенок.

В конце концов все они ушли домой, даже Джессика и Кэт, и Меган осталась одна в палате. Тремя этажами выше, в отделении интенсивной терапии, в своем инкубаторе спала Поппи, охраняемая казенной плюшевой обезьянкой размером в два раза больше ее самой.

Это отделение никогда не закрывалось. Заступившие на ночное дежурство медсестры были даже счастливы, когда Меган туда заходила, аккуратно неся капельницу в руках, и наблюдала за своим спящим ребенком. По многим причинам ночью в этом отделении было гораздо спокойнее, чем днем, когда там толклось множество консультантов, врачей, родственников и друзей. По крайней мере, Меган предпочитала ходить туда по ночам, потому что тогда ей не приходилось притворяться и делать храброе и веселое лицо.

— Хотите сами покормить ее в три часа ночи? — спросила медсестра-китаянка.

— Вы сделаете это лучше меня, — ответила Меган, плотнее запахивая халат.

Медсестра пробуравила Меган внимательным взглядом.

— Вам лучше самой, — сказала она. — Для вас обеих так будет лучше.

Тогда Меган позволила медсестре вынуть Поппи из ее пластиковой кюветы, взяла девочку на руки и вставила ей в ротик соску от бутылки. В бутылке находилось ничтожное количество молока. Кажется, ее молочные реки пересыхают, так и не разлившись.