Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Очень хорошо, что ты у меня не такая. Ты у меня просто прелесть.

Джоан выглядела усталой. Великолепный ее загар как-то уж очень быстро сошел, кожа лица приобрела синеватый оттенок, под глазами появились темные круги.

— Тебе надо побольше спать, — говорил Коули. — Тебя измотало это кругосветное путешествие.

— Нет, оно может считаться только полукругосветным — да и то, когда мы вернемся в Лондон. Но мне, честно говоря, не очень хочется туда возвращаться. А осень на меня всегда так действует, я словно в спячку впадаю.

— Раньше с тобой такого не было.

— Милый, ты просто не замечал меня, даже тогда, когда я находилась рядом с тобой.

— Ох, Джоан, Джоан… Послушай, может быть тебе стоит показаться врачу?

— Ты здесь кого-нибудь знаешь?

Этот вопрос на время поверг его в уныние, заставив почувствовать, какие они все же беззащитные и одинокие в этом волшебном городе даже с его, Коули, деньгами. Но вслед за унынием его охватило деятельное возбуждение. Он поговорил с женой хозяина отеля, та посоветовала ему обратиться к доктору Лемуару. Джоан поначалу и слышать не хотела о визите к врачу, но через несколько дней, когда ее опять стошнило после обеда с легким белым вином, Коули все-таки настоял на посещении Лемуара.

Добродушный лысоватый толстячок с черными и блестящими, словно оливки, глазами, доктор Лемуар после осмотра Джоан посоветовал ей лечь в клинику для обследования.

— Мне не нравится ваша печень, мадам. Надо понаблюдать какое-то время, — сочувствие в глазах Лемуара нельзя было объяснить только отрабатыванием щедрого гонорара, Коули это вмиг понял. Он плохо знал французский язык, но из разговора Джоан с врачом разобрал, что ее мать умерла в относительно молодом возрасте от болезни печени.

Он не мог не заметить, как подействовал на Джоан визит к врачу.

— Джоан, насколько я понял, он предлагает тебе всего-навсего провести более подробное обследование? Ничего страшного.

Они стояли у массивной чугунной ограды госпиталя Валь-де-Грас между бульваром Дю-Пер-Рояль и улицей Сен-Жак.

Джоан со странной улыбкой взглянула на витые решетки.

— Ты хочешь упрятать меня сюда?

Словно молния вспыхнула в его мозгу: госпиталь в Новом Орлеане, отец с напряженным, остановившимся взглядом. И осознание своего бессилия — кичем нельзя помочь. Нет, это не банальное дежа вю — его сейчас охватило точно такое же душевное состояние, как тогда, в военном госпитале, когда они с матерью вошли в бокс и увидели человека, которого раньше звали Генри Коули и который в тот момент не помнил этого, как не помнил вообще ничего.

И тут же у него забрезжила надежда: ведь отец его выздоровел, пусть даже он и не стал стопроцентно прежним человеком.

Он, словно боясь сглазить свою мысль об исцелении, прикоснулся губами к волосам Джоан, потом сказал:

— Но ведь это совсем ненадолго. Наверное, ненадолго. Я буду навещать тебя каждый день. Все равно скоро пойдут дожди, надо будет сидеть под крышей. Я буду торчать в нашем номере в «Крийоне», писать об Африке. Раз уж у меня ни о чем больше не получается писать.

Она крепко, изо всех сил обняла его.

Разумеется, через неделю пошли дожди. Он сидел в «Крийоне» — неподвижно, пытаясь сосредоточиться на своей писанине, но в голове было сплошное мельтешение, какой-то реестр ошибок и неудач, словно пришло время подбивать баланс.

«Черт побери, — думал он. — Лучше бы это я сейчас лежал в клинике. Я-то, похоже, дошел до точки, как Фитцсиммонс».

Но Коули тут же спохватился, убеждая себя в том, что помещение Джоан в клинику — обычная предосторожность, перестраховка.

Он вставал, надевал плащ, нахлобучивал шляпу, отправлялся в кафе «Клозери де Лила», в «Веселый негр», в «Купол». Так, обходя и объезжая их до десятка за вечер, он создавал для себя иллюзию нахождения среди людей, будучи довольным тем, что здесь не надо соблюдать никаких условностей, как в дорогом ресторане, здесь можно напиться до бесчувствия, и никто тебя не попрекнет, разве что хозяин иногда заметит, что тебе, пожалуй, уже хватит. Иногда его узнавали незнакомые ему люди, здоровались с ним. Почти на лицах всех узнававших его, он читал изумление и немой вопрос: «Как? Уильям Коули, тот самый? У него уйма денег, а он сидит у стойки в дешевой забегаловке?» Конечно, они имели все основания считать, что у него не все в порядке с головой или что это странная блажь богатого человека. Ему было наплевать, что о нем думают, вот в чем он мог себе самому с удовольствием признаться.