Р. Стайн - Маска одержимости - Начало

— Это же я! — завопила я. — Лу-Энн! Пожалуйста, выслушайте меня. Ваш сын Маркус — мой хороший друг. Вы же меня знаете. Я Лу-Энн. Правда. Не могли бы вы помочь мне снять эту маску?

Я не видела его лица. Он стоял в тени, отбрасываемой светом неоновой вывески.

— Может, когда-то ты и была Лу-Энн! — крикнул он. — Но сейчас ты — Маска Одержимости! И я все знаю о зле, что ты с собою несешь!

— Нет. Это все еще я! — настаивала я. — Я все еще Лу-Энн. Прошу, помогите мне. Послушайте… как мне снять эту маску?

— Ты действительно хочешь, чтобы я сказал тебе, как снять Маску Одержимости — или это какая-то дьявольская уловка?

— Нет. Это не уловка, — сказала я. — Прошу, скажите мне.

Сгусток слюны сорвался с моего подбородка и разбился на мелкие брызги о тротуар у моих ног.

— Что вам известно об этой маске? Как мне ее снять? — прорычала я. — Скажите, как ее снять?

Я потянула свое новое лицо, потянула за мягкую, теплую, шершавую кожу.

Он долго стоял в дверях, скрестив на груди руки, и смотрел на меня.

— Маску Одержимости снять невозможно, — произнес он.

Невозможно снять?!

С мгновение я глазела на него бессмысленным взором. Затем взметнула кулаки над головой и испустила яростный вопль.

Он попятился в магазин.

— Я многое читал о Маске Одержимости. Однажды она досталась Уильяму, владельцу магазинчика масок. В тот же день и он, и маска бесследно исчезли, и больше их никто никогда не видел. По легенде, маску снять невозможно, разве что…

— Разве что?.. — прокаркала я.

— Снять ее можно только символом любви или неслыханно добрым делом, — произнес он. — Вот все, что я знаю. А теперь уходи. Уходи прочь вместе со своим злом.

Он захлопнул дверь магазинчика.

— Доброе дело, значит? Хочешь доброго дела?! — прокричала я. — Вот тебе доброе дело!

Я подобрала с земли увесистый камень и с размаху швырнула им в магазинчик. Камень грохнул о дверь и отскочил.

Затем я вихрем пронеслась вдоль ряда темных магазинов, разбивала окна, и хохотала, как взбесившаяся гиена… и хохотала… и хохотала, и вышибала стекла… и мчалась со всех ног вниз по безлюдной улице…

Я была пленницей Маски Одержимости, пленницей ее зла.

И тем не менее, несмотря на всю злобу и ярость, я по-прежнему оставалась Лу-Энн. Испуганной, терзаемой ужасом Лу-Энн.

Что же со мною будет? — думала я. Сколько зла я еще причиню?

Я не могла остановиться. Я разнесла вдребезги окно последнего магазинчика и побежала дальше. В одном из магазинов запоздало заверещала сигнализация. И будто в ответ ей издалека донесся приближающийся вой сирен.

Я перебежала улицу и бросилась вглубь темного, заросшего лесопарка. Пробегая под деревьями, я отчаянно пыталась думать. Думать как Лу-Энн.

Доброе дело.

Я должна преодолеть власть маски и совершить доброе дело.

Это единственный способ обрести свободу…

Маска сопротивлялась. Она пыталась заглушить эти мысли другими мыслями, злыми мыслями — о том, как приятно калечить людей или крушить и портить все на своем пути.

Эта непрестанная злоба одерживала верх. Я не могла ее контролировать. И когда я увидела маленькую девочку, одиноко сидящую на обочине, то почувствовала новый прилив ярости и поняла, что малышка попала в нешуточную беду.

Ибо она встретилась со мной.

На ней был костюм принцессы. Но усыпанная блестками диадема валялась рядом с ней на земле. Она сидела, уткнувшись лицом в ладошки. В свете уличного фонаря я увидела, как вздрагивают ее темноволосая макушка, и поняла, что она горько плачет.

Я открыла рот, собираясь напугать ее ревом.

Но каким-то образом мне удалось подавить это желание. Вместо этого я присела на тротуар рядом с нею.

Прошло какое-то время, прежде чем она меня заметила. Наконец, она подняла голову, шмыгнула носом и утерла слезы.

— Что стряслось? — прошептала я.

— Потерялась, — ответила она дрожащим голоском.

— Так ты потерялась?

Она кивнула, размазывая слезы. Она по-прежнему смотрела себе под ноги. Она не видела еще моего отвратительного лица.

— Я ходила с теми ребятами. А сейчас не могу их найти. Не знаю, куда они подевались…

— А дорогу домой ты знаешь?

— Нет. Я заблудилась. — Ее плечики задрожали. Из больших, темных глаз снова хлынули слезы.

— Не горюй. Я тебе помогу, — ласково сказала я своим хриплым, надтреснутым голосом. — Я отведу тебя домой. Никаких проблем.

Ее глаза широко раскрылись:

— Отведешь?