Арчибальд Скайлс - Мадонна. Проклятый город

– Женечка, извини, что я тебя дергаю во время такого горя, – начал он и принялся выспрашивать, не помню ли я телефон одной нашей общей знакомой, а я все никак не могла понять, что он имеет в виду. Какое у меня может быть горе?

– Ну, как же… у тебя же папа умер, – удивленно ответил брат. – А ты что, не в курсе?

Я задержала дыхание и проверила себя: не послышалось ли мне. Не послышалось. Удивительно было то, что мне позвонил двоюродный брат, которого я не видела уже года три, а не мама. Я почувствовала себя совершенно никчемной именно из-за этого, из-за того, что она даже не стала ставить меня в известность. «Мама! Что же со мной не так?! Что со мной, если даже ты живешь так, как будто бы меня нет! Кто я?!»

– Мадонна! Мадонна! – воскликнул вдруг Аркадий. -

– «Когда ты смотришь так печально, как икона

И ночь в глазах твоих пуста и холодна,

Я пред тобой гореть хочу лампадой,

Чтоб согревать и освещать тебя.»

Хорошие стихи? Ты знаешь, что у тебя, когда ты грустишь, глаза становятся совсем темные?

Оказывается, Аркадий все это время наблюдал за мной.

– Вот, веришь в совпадения? Это я только что нашел. – Он протянул мне обрывок бумаги с стихами: «Струится теплый воздух между нами.

Мерцает в небе общая звезда.

Полярными сияниями, видишь:

Я написал, как я люблю тебя» – Прочла я окончание, внезапно услышав голос своего отца.

– Это ты написал?!

– Нет. Есть тут один поэт, Иван Притчак, а проще, Вася. Как-нибудь познакомлю. Вдохновение накрывает его всегда внезапно. Он хватает что под руку попадется и записывает. А потом бросает где попало. Некоторые мужики так с своим семенем обращаются, а он с вдохновением. Ладно. На сегодня все. Пойдем я тебя до метро провожу.

Кинопробы закончились как-то уж слишком неожиданно и рано. Я сунула листик со стихами в карман, оделась и мы вышли на улицу. В следующий раз кинопробы прошли в присутствии автора этих стихов. Так я познакомилась с Ваней, которого все почему-то звали Вася.

Не знаю, как так получилось, но мы стали собираться втроем. В основном мы гуляли. Наши маршруты совпали: Каменноостровский проспект, Б.П.П.С., Александровский парк и ППК 3 3 Б.П.П.С. – Большой проспект Петроградской стороны. В Петербурге существует два Больших и два Малых проспекта. Один в Петроградском Районе, а другой на Васильевском острове. На Васильевском острове существует еще Средний проспект. В связи с этим существует городская шутка: «Жители Петроградки ходят по большому и малому, а жители Василеостровского района еще и по среднему. ППК, Петропавловка – Петропавловская крепость, построенная Петром первым в 18м веке, вокруг которой и строился Петербург. Каменноостровский проспект – один из старейших проспектов города. Начинается от Петропавловской крепости и тянется на север через три острова: Петроградский, Аптекарский, Каменный. , вот где каждый из нас чувствовал себя уютно. А втроем было еще веселей. Я чувствовала себя очень свободно с ними. Наверное, ни с Васей, ни с Аркадием наедине я не чувствовала бы себя так спокойно, так раскованно и так… безопасно, как тогда, когда они оба были рядом. Помню, как однажды, когда мы гуляли по Петропавловке, Вася, вдруг увлек нас по аппарели на крышу Зотова бастиона и оттуда вдоль по крыше Васильевской куртины довел нас до Трубецкого. Мы спустились со стены по опасным полуразвалившимся кирпичным кладкам и оказались между тюрьмой Трубецкого бастиона и его стеной. В этом узком пространстве, заросшем молодыми деревьями, я вдруг испытала странное чувство. Такое уже было со мной однажды, когда случайно я с своей давней подругой Юлей оказалась в Эрмитаже в не экскурсионный день. Юля была обладательницей редчайшей профессии, ассириологом, хотя она называла себя шумерогологом, а самих ассирийцев считала чуть ли не за унтерменшей, которые только тем и были полезны, что оставили после себя аккадско-шумерские силлобарии. Но я видела ее диплом и почему-то запомнила, что ее специальность называлась именно ассириологией. Что-то ей было нужно на отделении древней истории, а меня пропустили вместе с ней. Мы шли через пустые залы, где был потушен свет. Мимо молчащих статуй и отдыхающих от людского любопытства картин. Так, наверное, чувствуют себя животные ночью в пустом зоопарке. Она шла быстро, не замечая того, что видела я. А я видела волшебство. Мне вдруг стало так пронзительно ясно, так очевидно, что это волшебство окружающего нас пространства присутствует в нашей жизни всегда. Ему просто мешает толкотня и суета, которой мы заполняем все, что только можем. Я вспомнила, как в детстве ночью, когда мама выключала свет, я лежала и подглядывала через прикрытые глаза. Мне казалось, что куклы только и ждут, когда я усну, чтобы ожить и пообщаться друг с другом, пока никто не видит. Мне никак не удавалось дождаться того момента, когда они поверят, что я действительно усну, поэтому я так и не узнала, о чем они говорят. Только там, в музее, я поняла, что куклы просто были мудрее. Они ценили пространство, наполненное волшебством тишины, гораздо больше, чем люди, и просто молча наслаждались бытием.