Лев Гроссман - Земля волшебника

– Интересно, – сказал Квентин. Элис показала ему на радугу, стоящую на горизонте по непонятной причине. – Да. Банально несколько, но красиво.

– По-моему, у тебя все получилось очень оригинально, – сказала Элис, поддев ногой камешек. – Надо будет придумать какой-нибудь тайный ход, чтобы дети могли сюда бегать.

– Да, правильно.

– Только чтобы не очень легко было.

– Легко не будет, и откроется ход не сразу. – Квентин взял Элис за руку; она не противилась. – Хочу, чтобы мы какое-то время побыли здесь вдвоем.

Щеки у них покраснели на холоде – пришлось согреть друг друга с помощью чар. Фосфоресцирующие полевые цветы, растущие в короткой траве, закрывались наподобие морских анемонов, если к ним подходили близко. Страна оказалась больше, чем думал Квентин: вдали виднелись горы, вблизи вырисовывался приличных размеров лес. Квентин сковырнул ботинком пучок травы, обнаружив богатую, как черное масло, почву.

Что-то щекотало ему грудь. Он полез в карман: филлорийские часы тикали, стрелки двигались. Новая земля, как видно, пришлась им по вкусу.

– Погоди. Хочу кое-что испробовать.

Он всегда думал, что у этих часов есть какое-то волшебное свойство. Что они могут обращать время вспять, или замораживать, или что-то вроде того – но ничего волшебного в них так и не проявилось. Вещи, от которых ты ждешь чего-то с большой долей уверенности, не всегда оправдывают твои ожидания.

Сняв с часов цепочку, Квентин прижал их к дереву на опушке леса, местному варианту бука. После недолгого колебания гладкая кора раздалась, как теплая глина, и часы остались тикать в стволе.

Вот вам и часовое дерево – может, от него другие пойдут.

Он узнавал эту землю и в то же время не узнавал. Можно ли считать ее своим домом? Почему бы и нет, но это дикая, неизведанная земля. Не утопия. Он долго к ней шел. Теперь он уже, слава богу, не тот разочарованный, сердитый подросток, каким был в Бруклине – но, как ни смешно, все еще полагает, что тот мальчишка был прав. До сих пор солидарен с ним в чем-то главном.

Мир, в котором жил юный Квентин, был и правда ужасен. Бессмысленная, бессердечная пустыня, где плохое случается то и дело, а хорошее если и приходит, то ненадолго.

Насчет мира он был прав, насчет себя заблуждался. Кому, как не магу, быть тайной пружиной, передвижным оазисом в пустыне реальности? Тот мальчик не был никчемным, не был пустым. Его переполняли чувства, а это, если вдуматься, и значит быть магом. С одной оговоркой: чувства должны быть не одомашненными, а дикими. Из тех, что рвутся из тебя вон и меняют мир. Ему предстояло еще многому научиться, но все его будущие чары начинались оттуда.

Они все шли и шли, но никакой конечной черты – пропасти, моря, кирпичной стены – впереди не предвиделось. Площадь новой земли давно зашкалила за сто акров. Через долину, кажется, надвигался дождь.

– Не думал, что она будет такая большая, – сказал Квентин. – Как по-твоему, далеко еще?

– Без понятия.

Они перешагнули через поваленное дерево ярдов десяти в поперечнике. Ветер гнул траву и деревья, переворачивая листья светлой изнанкой вверх.

Что-то крупное, топоча копытами, приближалось к ним по лесу. Чудище из подсознания Квентина? Он не хотел ни с кем драться – хватит с него. Деревья, через которые ломилось неизвестное существо, раскачивались вовсю. И к двери вовремя не поспеть – ее уже и не видно.

Вышедшее из леса четвероногое оказалось лошадью величиной с дом. Дыша паром, оно остановилось в нескольких футах от них. Квентин еле доставал головой до его лысоватых колен. Лошадь как лошадь, шоколадная, с черной гривой и карими глазами размером с шары для боулинга. А шерстка мягкая, как будто это гибрид лошади и дивана.

– Похоже на вельветин, – сказала Элис, осторожно потрогав шкуру животного.

– Знаешь что? По-моему, это Лошадка!

– Кто же еще! – засмеялась Элис.

За все время в Филлори он ни разу ее не видел. Ни он, ни кто-либо другой. Он начинал уже думать, вопреки словам Руперта, что Лошадки нет и не было, что это просто выдумка для малых детей – однако вот она, налицо. Солнце загораживает, чего уж реальней.

– Но что она здесь-то делает? Ей в Филлори положено находиться.

Лошадка смотрела, как все лошади, поверх их голов и раздувала ноздри – от нее ответа не жди. Можно подумать, ее приложили к земле Квентина, как штамп резолюции с надписью «утверждаю».

– У меня есть теория насчет этого места, – сказала Элис. – Готов выслушать? Вдобавок к острову, задуманному тобой, ты сотворил еще мост между Землей и Филлори. По нему она и пришла.