Лев Гроссман - Земля волшебника

Выждав еще пять минут, Квентин выплюнул бездыханное тело и в один миг снова стал человеком. Эмбер, дымящийся на траве, еще шевелил передней ногой! Последняя искра жизни упорно отказывалась его покидать. Надо как-то погасить ее, иначе Филлори не воскреснет.

Вот для чего нужен нож, который унесла Асмодея. Вот для чего судьба практически всучила его юному Руперту. Квентин боролся с богом, не имея потребного для этой цели оружия.

Но так ли это? Поняв, что должен делать, ты часто обнаруживаешь, что все необходимое у тебя уже есть. Квентин порылся в кармане и нащупал последнюю из монет Маяковского.

Остаток наследства, который тоже будет истрачен. Квентин испытал легкую грусть оттого, что больше уже не сможет создать свой собственный мир, но что ж тут поделаешь.

Когда-то давно он совершил это в растерянности и гневе, теперь делал спокойно, полностью сознавая, кто он и зачем это нужно. Опустившись на одно колено, Квентин сложил в столбик никели из зазеркального дома, а сверху, гусем вверх, поместил золотой.

Зажатый в кулаке столбик монет преобразился в рукоять пылающего серебряного меча. Квентин вытащил клинок из земли, как будто тот веками ждал его здесь.

Как из стола в день своего поступления в Брекбиллс.

– Рад видеть тебя снова, – прошептал Квентин.

Бледное пламя вдоль меча казалось удивительно ярким в сумраке умирающего мира – как будто меч обмакнули в бренди и подожгли. Проку от него, собственно, никакого, зато красиво. Квентин сжал рукоять, пытаясь вспомнить хоть что-то из уроков фехтования с Бинглом.

Эмбер приоткрыл глаз, и Квентин увидел там не страх и не гнев, а что-то наподобие облегчения.

– Мне очень жаль, – сказал он, чувствуя то же самое.

Меч с одного удара рассек толстую шею. Ноги овна разъехались в стороны, как у марионетки, из обрубка забила кровь.

Рука Элис легла Квентину на плечо. Эмбер мертв. Квентин убил его, положив тем конец целой эпохе – теперь начнутся новые времена. Ничего волнующего или там благородного – грязное, кровавое, жестокое дело, но иначе было нельзя. Квентин отошел прочь от обезглавленного тела.

По небу пронеслось что-то вроде пожарного крана с конусом синего пламени. Гномы, скорей всего – от них всегда жди сюрпризов. Там наверху осталось всего три-четыре звездочки, и одна из них как раз падала. Позади кто-то деликатно кашлянул, словно подзывая официанта.

– Вечно обо мне забывают, – посетовал Амбер. – Я же говорил: убить следует нас обоих. Мы вообще-то один бог, только в двух лицах.

Понюхав мертвого брата, он подставил Квентину шею и плечами слегка повел, словно ожидая от предстоящей операции чего-то приятного. Квентину не хотелось доставлять ему это извращенное удовольствие, но куда денешься. Вспомним обо всем хорошем, чего Амбер не сделал. Может быть, следующий бог будет лучше.

Еще один хороший удар, и Квентина, выронившего меч, потащило во все стороны сразу. Его взору предстало Филлори, висящее в космосе, как разбитое блюдце, сам же он раздувался, как синий кит, в миллиард раз больше кита. Он был богом.

Это Его не смущало – смутить бога не так-то просто. Ему с кристальной ясностью открылась логика всего происшедшего. Бог может умереть, но божественная сила бессмертна. Когда не стало Эмбера с Амбером, она влилась в того, кто принес их в жертву. Теперь живым богом Филлори будет Он, Квентин. Станет из читателя автором.

Ничего себе наследство ему досталось! Он грустно покачал своей большой головой. Его мир продолжал крошиться и распадаться. Надо срочно его чинить. Квентин это умеет, а Квентин-бог сможет починить все что угодно.

Поведя левой рукой, Он замедлил бег времени для всех, но для Него самого тысячелетие проходило за долю секунды, – и с бесконечным терпением стал собирать разрозненные обломки. Он заново складывал костяк Филлори, соединяя камни и грудки земли, как кусочки гигантского пазла. Разглаживал швы призрачными пальцами, и те исчезали, словно и не было их.

С рудными жилами, делающими филлорийскую почву мраморной, как хороший говяжий бок, требовалась особая тщательность. Он запускал заново реки и ручьи Филлори, возвращал моря и озера в их опустевшие чаши. Накапливал в атмосфере невидимые массы воздуха и ветров, чтобы земля снова могла дышать. Сквозь божественные пальцы просеивались предметы, памятные Ему по человеческой жизни. Кости гнедой кобылки, которую он увел у кентавров. Разбитые и втоптанные в землю часы Джейн Четуин. Револьвер, брошенный Дженет в Гробнице Эмбера. Наконечник убившей Бенедикта стрелы. Обломки «Мунтжака», раскиданные по мелям Восточного океана.