Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Ладно, что-нибудь придумаем — в лесу, на свежем воздухе голова лучше работает; — ответил я.

Между тем мимо промелькнуло здание придорожной закусочной, я остановился и сдал назад.

Мы вышли с Борисом из машины, размяли затёкшие ноги, разогнули спины, и направились в небольшое, одноэтажное помещение, с большой вывеской, на белом фоне которой написано выцветшими, бывшими когда-то красными, буквами: «шашлык — кофе». Стоянка перед «шашлычной» была пуста, за исключением одиноко стоящей зелёной «девятки». Проходя мимо этой машины, я ощутил тепло, исходящие от капота — кроме тепла, от машины исходили невидимые глазом волны, от которых на душе становилось не спокойно, тревожно.

«Да что со мною такое твориться?» — подумал я, вспоминая свои сегодняшние тревоги, которые преследуют меня с самого утра. Может, всё это простое самовнушение? Сначала мне приснился сон, про отморозка, который вонзал в меня нож. Затем Маше тоже приснился какой-то страшный сон, после которого она стала сама не своя.

Заказав себе по чёрному кофе и по два шашлыка, мы направились на улицу, где под навесом располагались белые пластиковые столики и такие же стулья вокруг них, заслоняемые от солнца пыльными и зажринными тентами-зонтиками. Народу здесь не было, и мы выбрали самое чистое, и расположенное с краю место. Через минут пять нам принесли наш заказ, и мы принялись уплетать пахнущее дымом и острыми приправами мясо, с капающим ещё не остывшим жиром. Мясо было жестковато — видимо, оно перележало на мангале. Само мясо, вопреки ожиданию, оказалось абсолютно сухим внутри — скорее всего, перед тем как подать, шашлык хорошенько облили растопленным жиром. С приправами, пожалуй, тоже переборщили — так иногда делают, чтобы сбить кислый привкус залежавшегося мяса. Выругавшись про себя, и отогнав уличающие заведение в мошенничестве мысли, я принялся есть — в животе было пусто, а то, что мясо не свежее — плевать, «в поле» нам и не такое приходилось есть! Справа от появился молодой мужик, бритый наголо в белоснежной кепке, которую пересекали три чёрные полосы «баба-даст». Он периодически косился в нашу сторону, отчётливо чувствовался чужой взгляд. Заметив внимание с нашей стороны, он встал, прошёл мимо нас, и довольно сильно толкнул стул, на котором сидел Левинц, — отчего тот слегка покачнулся. Левинц бросил цепкий взгляд в сторону удаляющегося бугая, и сам стал медленно подниматься со стула. Затем, сорвав зубами с шампура приличный кусок, он бросил шашлык на тарелку — шампур, стукнувшись о стеклянную посуду, издал неприятный металлический звук. Мужчина в кепке уже отошёл от нашего столика, и было направился к выходу, но услышав этот звук, он остановился. Левинц дёрнулся в его сторону, но я схватил его за рукав:

— Оставь! — тихо сказал я, — «Быдлота» местная, у нас другие вопросы сейчас, пусть идёт, не волнуйся, он скоро найдёт то, что в жизни ищет!

Человек в кепке постоял с несколько секунд, словно ожидая от Левинца дальнейших действий; затем увидев, что Борис сел на свой стул, неприятно улыбнулся краем рта, и пошёл дальше, поправив по-гангстерски свою фирменную кепку указательным пальцем. Борис сел, и принялся, уже без особого аппетита, доедать острое мясо, с некоторым остервенением срывая зубами куски с поблёскивающего на солнце шампура. Я успел заметить, как от кафе отъехала зелёная «девятка», с затонированными стёклами, которую я «срисовал» у входа в кафе. «Этот бритый мужик, в белой кепочке, сел на место пассажира — то есть, он не один!» — отметил я про себя. Чем-то эта машина привлекла моё внимание, и внутренний голос, «чуйка», подсказывал, что мы ещё увидим «зелёное зубило», с её владельцами. Борис сидел спиной к дороге, и не видел её, и я решил не тревожить друга своими подозрениями, раньше времени. Расплатившись с девушкой за кассой и заполнив термос кофеем, мы покинули гостеприимное дорожное кафе, пропитанное жиром и дорожной пылью; мы направились к нашей «Ниве». Через минуту мы снова были на трассе. Вспомнив мужика в кепке, я посмотрел в зеркало: вроде всё как всегда, ничего подозрительного, машины, машины… и всё же что-то не давало покоя: чувство тревоги разыгралось до того, что меня начало мутить — хотя, причиной тому мог стать и съеденный минуту назад шашлык. Похоже на паранойю. Если прибавить к ней мои сегодняшние тревоги, то так недолго и спечься! Борис нервно курил, напряжённо погрузившись в свои мысли. Я сбавил скорость, со «100» до «80», машины, ехавшие за мною, начали нас обгонять. Серебристая «Тойота» лихо выехала на встречку, — водителю этой машины было плевать на приближающийся поворот, и сплошную линию разметки. «Вот из-за таких придурков и гибнут люди!» — подумал я, вспомнив фотографии раскуроченных машин, виденных мною в сети. На одном из тех фото была разорванная на две части «классика», и три мёртвых человека рядом с изуродованной машиной. Тела убитых, — не погибших, — были неестественно перекручены, части изуродованной машины были залиты потемневшей кровью. Эти люди возвращались домой, возвращались с моря, из гостей. На встречную полосу вылетела какая-то легковушка, которая обгоняла грузовик в запрещённом для этого месте. Водитель этой легковушки, виновник «ДТП», остался жив — и почему-то мне кажется, что совесть его не будет мучить. Он будет жить дальше, и будет дальше осознанно нарушать эти грёбанные правила, которые придуманы для лохов, — а этот инцидент вылетит из его памяти — будто и не было ничего. Прошло минут десять, и я снова посмотрел в зеркало: все машины, ехавшие сзади, меня обогнали, кроме одной — «Ваз 2109», — зелёная девятка как приклеенная ехала за нами. Ни водителя, ни пассажиров, видно не было из-за сильной тонировки, и опущенных на лобовое окно солнцезащитных козырьков.