Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

Помня о том, что за ней наблюдает психиатр, Лорен сохраняла спокойное выражение лица, пока ее внутренний голос разражался потоками ругательств.

– Что вы думаете? – спросил врач.

«Думаю, что мой муж ублюдок и лжец!»

– Мне это неприятно. Но, полагаю, в чем-то он прав, – ответила Лорен с выверенной мягкостью в голосе.

Врач улыбнулся и что-то записал. Потихоньку, шаг за шагом, подумала она.

Когда посетители ушли, пациентов рассовали обратно по палатам со стеклянными стенами. Лорен села на кровать, сжимая в руках «Сказки о близнецах». Выждав несколько мгновений, она позволила книге раскрыться на самом начале той сказки, о которой столько раз вспоминала, и начала читать, торопливо пробегая глазами по знакомым фразам. Когда Синди прочла ее впервые, эта сказка напугала Лорен, но теперь успокаивала. Она сделала то, что от нее требовалось, и мальчики вернулись в мир, к которому принадлежали, и даже неважно, что пока они не рядом, что она все еще вынуждена торчать в больнице. Сейчас ей хотелось заглянуть в конец – успокоить себя, убедиться, что сказка закончилась именно так, как ей помнилось.

Жили-были муж с женой в маленькой хижине у подножия горы. И родилась у них двойня. Жена нежно заботилась о малютках.

Однажды, когда муж погнал свою отару далеко-далеко, жену позвали в дом к умирающей соседке. Она не хотела оставлять своих деток одних, потому что слышала, будто по деревням рыщет нечистая сила. Но уж очень соседка просила, и жена пошла.

На обратном пути ей встретились два старых эльфа в синих одеждах. Встревоженная, женщина поспешила домой, но, к счастью, когда она вернулась, малыши лежали в своей колыбельке, и с виду все было точно так же, как прежде.

Так, да не так. С того самого дня младенцы перестали расти, и муж с женой заподозрили неладное.

– Это не наши дети, – сказал муж.

– А чьи же? – спросила жена.

И стали они горевать, и горевали долго-долго, пока не придумала жена спросить совета у мудреца, который жил в пещере в нескольких милях от деревни, в том краю, что звался в народе Кладбище Господне.

Приближалось время жатвы, скоро должны были поспеть рожь и овес. Мудрец, услышав о ее несчастье, сказал так:

– Разбей яйцо от старой несушки и свари в его скорлупе густую похлебку. Как сваришь, возьми скорлупку да иди к двери, будто собираешься жнецов угощать. И слушай, что скажут дети.

– Малы они, чтобы говорить, – возразила женщина.

– Или стары, как сама земля, коли и вправду их эльфы подменили, – ответил мудрец.

– А что же стало с моими малютками? – спросила она.

– Ежели они заговорят, так будешь знать, что это подменыши, а кровные твои чада – у матери-эльфийки.

– И как же мне быть, если это и вправду подменыши?

– Поменять обратно, – сказал мудрец. – А для этого их надобно бросить в реку.

Когда настал день жатвы, женщина разбила яйцо от старой несушки и сделала, как велел мудрец. Она готовила на огне похлебку да приговаривала:

– Вот так пир для жнецов, тут и на десятерых хватит.

А как похлебка сварилась, отнесла ее к двери, остановилась на пороге и стала слушать. Младенцы тут же встрепенулись, и сказал один другому:

Сразу поняв, что это не ее дети, женщина схватила их и бросила в реку, точно как наказывал мудрец. Вдруг откуда ни возьмись явились эльфы в синих одеждах и давай нырять в воду, выручать свое потомство. Выручили и поплелись восвояси, а по пути плевались да сыпали проклятьями.

А когда женщина вернулась домой, в колыбельке лежали ее настоящие детки, и все было хорошо.

Лорен вновь и вновь перечитывала последнюю строчку, а по ее лицу ручьями текли слезы. Она раскачивалась на кровати, сжимая в руках книгу, повторяя шепотом, снова и снова:

– Все было хорошо, все было хорошо, все было хорошо.

Я всегда любила фольклор и сказки. Кто-то, вероятно, скажет, что это просто детская забава, перекочевавшая со мной во взрослую жизнь, но если вы прочтете достаточное количество этих сказок, то поймете, что они совсем не детские. Чтобы сделать «Спящую красавицу» подходящей современной аудитории, оттуда убрали сцену изнасилования. А о том, чем на самом деле закончилась «Русалочка», лучше и вовсе не упоминать. Само слово «фейри» в наши дни утратило зловещее звучание. А ведь не так давно людям приходилось вслух называть их не иначе как «добрый народец», чтобы ненароком не обидеть.