Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

– Предоставь это мне, – сказала она Траппу. – Если улики есть, я прослежу, чтобы их нашли.

И про себя добавила: «Даже если для этого мне придется забыть о своей гордости».

Потом она долго буравила взглядом телефон, прежде чем позвонить Эми и объяснить, что от нее требуется. Эми ответила, что, разумеется, поможет, и Харпер, положив трубку, с удивлением отметила, что чувствует себя вполне нормально. Они обе держались очень профессионально. К тому же пришлось признать: несмотря ни на что, было приятно снова услышать голос Эми.

Через три дня, изучая на берегу водохранилища предметы, найденные водолазами, Харпер на мгновение подняла взгляд и увидела, что к ней, держа в руках папку, полную бумаг, с трудом балансируя на высоких каблуках, по камням и грязи пробирается Эми.

– Где ты все это нашла? – спросила Харпер, когда они разложили содержимое папки на столике в полицейском фургоне, служившем штабом расследования.

– Да все просто, – ответила Эми. – Есть один музей, посвященный Селвертону и водохранилищу Нью-Риверби. Совсем крошечный, открывается на полдня по вторникам. Так бы я это все достала быстрее.

Тони Фишер, директор музея, оказался правнучатым племянником мистера Фишера, владельца Селвертонской фабрики, которая до затопления обеспечивала работой почти всю деревню. Фишеры владели этой фабрикой на протяжении нескольких поколений, но, как только пришла весть, что деревню собираются затопить, они свернули производство и переехали в Манчестер.

– Логично, – сказала Харпер. – Под водой бизнес не построишь.

– Это да, но Комитет водоснабжения дал жителям деревни четыре года, чтобы уехать. Фабрика могла продолжать работать хотя бы часть этого времени. А так получается, что у Селвертона просто вырвали сердце, да еще в то время, когда людям нужны были деньги на переезд и они как никогда нуждались в доходе. Селвертон был вроде тонущего корабля, а Фишер с него сбежал, как самая настоящая крыса. Тони сказал, что после этого его предок не пользовался особой популярностью.

Эми передала Харпер книгу в глянцевой обложке: «Записки владельца фабрики: правда о деревне Селвертон и водохранилище Нью-Риверби». Аж четыреста семьдесят пять страниц.

– Ты что, всю ее прочитала? – спросила Харпер.

Эми покачала головой:

– Ну вот еще, просто спросила Тони, упоминаются ли там какие-нибудь эпизоды, когда в деревне пропадали девушки, а он мне показал конкретные места.

Она указала на первую закладку. Харпер открыла книгу и начала читать.

Четырнадцатое мая 1895 года

Слышал от кухарки из Бишоптон-Холла, что пропала Бетти Фэруэтер, которая вместе со своим отцом (земля ему пухом) раньше работала на ткацком станке на Селвертонской фабрике. Ее никто не видел уже три недели. Кухарка спрашивала, не приходила ли она ко мне просить работы. Говорят, работать в Холле ей не нравилось, хоть я и не могу взять в толк почему. Далеко не всем девицам со старой фабрики посчастливилось так быстро найти место. Я сказал, что не видел ее и ничего о ней не слышал. Не могу отделаться от мысли, что с ней приключилась беда.

– Фишер пытался ее найти? – спросила Харпер.

Эми покачала головой и открыла следующую заложенную страницу с более поздней записью.

Двадцать третье июля 1895 года

Сегодня явился Билли Роулс, из селвертонских. Просил работы, и я смог помочь. Заодно поинтересовался у него, слышал ли он что-нибудь о Бетти – они ведь вместе ходили в школу. Без тени смущения этот наглец пересказал мне какие-то гнусные слухи, какие-то небылицы, будто бы перед самым исчезновением ее опозорил лорд Пинчер. За такие разговоры я чуть было не отослал его восвояси, но в последний момент передумал. В конце концов, мальчишка всего лишь повторял то, что услышал в пабе или еще каком злачном месте. По крайней мере, вопрос о судьбе несчастной больше не мучает меня. Не сомневаюсь, что правда куда тривиальнее сплетен: скорее всего, Бетти спуталась с каким-нибудь конюшим да понесла от него, а потом сбежала, чтобы скрыть свое бесчестье. Девицы в наши дни совсем распустились.

Они обе молчали, переваривая прочитанное. Мнение Харпер о Фишере резко испортилось.

– Есть еще что-то?

– Нет, – сказала Эми. – Это последнее упоминание Бетти.

– А в городских архивах она есть?

– Да. Нашлось свидетельство о рождении, но свидетельства о смерти нет, а значит, останки, найденные в озере, могут принадлежать ей. Но, увы, здесь след обрывается. Бетти была единственным ребенком, и у ее родителей тоже не было ни братьев, ни сестер.