Мелани Голдинг - Милые детки [litres]

На схеме, где Харпер отмечала место обнаружения каждой из костей, водолаз показал, что нашел свертки в том же квадрате, где лежали тазовые кости и нижняя часть позвоночника той неизвестной женщины. Харпер наблюдала, как судмедэксперт осторожно поднял два крошечных тельца, так любовно завернутые и погребенные, мумифицированные в толще ила. Каждое из них запросто поместилось бы у Харпер в ладонях. Она положила их в контейнер и закрыла крышку.

10 октября

Двенадцать недель и пять дней от роду

15:30

Селверское психиатрическое отделение специализированного типа появилось не так давно, оно помещалось в небольшой современной пристройке к больнице куда большего размера, располагавшейся в черте города. Десять пациентов держали в десяти палатах, расположенных по одну сторону широкого коридора. По другую сторону находились наблюдательные посты – столы, сидя за которыми сотрудники могли следить сразу за несколькими пациентами. В палате Лорен, как и в девяти других, всю верхнюю часть дальней стены занимало большое окно. В том, что стекло в нем прочное, небьющееся, Лорен убедилась на собственном опыте – в самом начале своего заточения она долго что было сил молотила по нему кулаками, но оно даже не вздрогнуло.

С одной стороны коридор заканчивался надежно защищенным переходом в общее отделение больницы, с другой – небольшой столовой, по совместительству служившей комнатой для посещений. Расставленные рядами столы соединялись со скамейками и все без исключения были привинчены к полу. В каждом углу стояло по санитару, пристально наблюдавшему за пациентами, но Лорен на них и внимания бы не обратила, если бы не Патрик, который без конца с тревогой на них оглядывался. Сама-то она давно привыкла и большую часть времени их просто не замечала.

В комнате сильно пахло хлоркой, воздуха, как всегда, не хватало. Свет, проникавший через окно, рисовал на дальней стене решетки – призрачные клетки для призрачных птиц, заточенных здесь. Те немногочисленные пациенты, которых, как и Лорен, навещали, сидели напротив посетителей, тихонько разговаривали с ними или играли в карты. Те, к кому никто не пришел, расселись поодиночке. Те же, кто оставался в желтой или красной зоне, мирно лежали в кроватях или мерили шагами свои комнаты со стеклянными стенами, забывшись в медикаментозном тумане.

За соседним столиком в одиночестве сидел грязный, скелетоподобный старик и раскладывал пасьянс. Каждые несколько секунд он натужно кашлял.

– Тебя не беспокоит, что тут и мужчины тоже? – тихо сказал Патрик.

Лорен повернулась к нему. Ее рот влажно приоткрылся: избыточное слюноотделение было одним из побочных эффектов нейролептиков, которые ей давали. А еще вялость и повышенное газообразование.

– Все в порядке, – ответила она, стараясь не мямлить. – У нас отдельные палаты. Мы пересекаемся только во время еды, и то только те, кто в зеленой зоне.

Светофорная система казалась довольно примитивной, но, похоже, работала. Соблюдай правила, принимай таблетки, не кидайся мебелью в стекло, никого не кусай – и можешь неделями оставаться в зеленой зоне. Выписывают только из зеленой. Лорен, как и прочие пациенты, начала с красной. Потребовалось несколько раз сменить лекарства, чтобы она стала достаточно спокойной для желтой зоны, а на то, чтобы добраться до зеленой, у нее ушли многие недели кропотливой и усердной работы, но она справилась. И вот уже пять недель в ней остается. Скоро соберется врачебный совет, может быть, разрешат съездить домой.

Проблема Лорен, если верить психиатру, заключалась в том, что она умела очень убедительно притворяться психически здоровой, при этом продолжая поддерживать дисфункциональный внутренний монолог. Выражение ее лица осталось совершенно безмятежным, когда она услышала эти слова, но про себя она подумала: «Охренеть, много вы, конечно, понимаете про мой внутренний монолог». За этой мыслью последовала вторая, звучавшая весьма безысходно: «Если врачи так считают, я-то что могу поделать?»

Словно прочитав ее мысли, психиатр сказал: