Саманта Швеблин - Дистанция спасения [litres]

Нина садится и наставляет свой бинокль в сторону горизонта. Тем временем твоя машина появляется из-за конюшни.

На краткий миг в моем воображении возникает такая картина: это приехал мой муж, сейчас он выйдет и обнимет нас с Ниной по очереди, потом я смогу спокойно спать всю дорогу, пока не окажусь в городе, в своей постели.

Но это приехала Карла, она идет к вам.

Карла идет босиком, на ней золотистый купальник, она огибает бассейн и с опаской ступает на траву, словно для нее это непривычно или она не слишком уверенно помнит, что чувствует человек, касаясь травы босыми ногами. Шлепанцы она забыла на лесенке бассейна.

Нет, Аманда, это было раньше. Сейчас Карла огибает конюшню.

Это из-за того, что я лежу на траве.

Да.

Но я то и дело вспоминаю босую Карлу.

Она выходит из машины и оставляет дверцу открытой, спешит к вам, но по дороге не перестает ждать, что Нина подаст ей какой-нибудь знак, и можно будет понять, как у вас дела, но Нина сидит к ней спиной у твоих ног и не сводит с тебя глаз. Карла помогает тебе подняться, говорит, что теперь ты выглядишь лучше, берет вещи и протягивает руку Нине. Потом оборачивается, чтобы убедиться, что ты действительно следуешь за ними, а заодно шутит с тобой.

Карла.

Да, Карла.

Я и вправду чувствую себя лучше. И вот опять мы втроем сидим в машине, как в самом начале, твоя мама – на водительском месте. Мотор несколько раз глохнет, но в конце концов Карле удается задом выехать на дорогу. Моя мать всегда говорила, что лучше всего учиться водить в поле. Сама я тоже училась в поле, еще когда была совсем девчонкой.

Это не важно.

Да, так я и думала.

Карла ведет машину не слишком уверенно.

Но у нее хорошо получается. Хотя мы выбираем вовсе не то направление, которое я ожидала.

– Куда мы едем, Карла?

Нина сидит сзади. Она побледнела, теперь я это вижу, и еще на лице у нее выступила испарина. Я спрашиваю, как она себя чувствует. Нина сидит, как всегда, в позе лотоса, скрестив ноги, и, как всегда, сразу застегнула ремень безопасности, хотя я ей про это не напоминала. Она силится нагнуться к нам. Очень странно кивает головой, как-то слишком замедленно, и дистанция спасения настолько укорачивается, что, когда Нина опять откидывается на спинку кресла, я всем телом чувствую рывок.

Карла снова и снова пытается сесть посвободнее, но ей никак не удается расслабиться. Она часто исподтишка поглядывает на меня.

– Карла.

– Мы едем в больницу, Аманда. Вдруг нам повезет и на месте окажется хоть кто-нибудь, кто сможет тебя осмотреть.

Но в больнице тебе говорят, что с тобой все в порядке, и полчаса спустя вы опять катите к дому.

Скажи, зачем нужен такой временной прыжок? Мы ведь прокручиваем всю историю шаг за шагом. А ты забегаешь вперед.

Все это не важно, а у нас почти не остается времени.

Но мне необходимо еще раз все это увидеть.

Важное уже случилось. Дальше – только последствия.

Тогда почему продолжается рассказ?

Потому что ты до сих пор не расставила все по местам. Тебе еще предстоит осознать случившееся.

Я хочу увидеть, что происходит в больнице.

Держи голову прямее, иначе тебе будет трудно дышать.

Я хочу увидеть, что происходит сейчас.

Подожди, я пододвину стул.

Нет, надо вернуться назад, мы пока еще в машине, мы едем в больницу. Снаружи очень жарко, и все звуки постепенно глохнут. Я почти не слышу шума мотора и удивляюсь, что машина едет по щебню так мягко и тихо. Меня тошнит, я быстро наклоняюсь вперед, но приступ проходит. Одежда липнет к телу, а из-за острых отблесков солнца на капоте я вынуждена прикрыть глаза. Карлы уже нет за рулем. То, что я не вижу ее, меня пугает, я не знаю, чем это объяснить. Но вот она открывает дверцу с моей стороны, ее руки хватают меня и тянут наружу. Дверцы захлопываются совершенно бесшумно, как будто все происходит в какой-то другой реальности, и тем не менее я все отчетливо вижу. Мне нужно знать, пойдет или нет за нами Нина, но я не могу ни проследить за этим, ни спросить вслух. Вижу, как переступают мои ноги, и не могу понять, сама ли ими двигаю. Мы идем по коридору, по тому же самому, который сейчас остался за моей спиной, перед приемной.

Прислони голову вот сюда.

Нина что-то говорит про рисунки, и звук ее голоса меня успокаивает. Передо мной маячит затылок Карлы, она опередила меня на несколько шагов. Я мысленно отмечаю, что держусь на ногах без посторонней помощи, и, глянув на свои руки, которые не отрываются от стены и скользят по рисункам, снова чувствую сильный кожный зуд. Карла совсем близко, она произносит мое имя, и кто-то спрашивает, из поселка ли я. Волосы у Карлы собраны в пучок, а край воротника белой блузки немного запачкан зеленым. Это из-за травы, да? Другой женский голос приглашает нас пройти. Нина тут, я чувствую руку Нины в своей руке. Сильно ее сжимаю, и теперь дальше ведет меня она. Это очень маленькая рука, но я доверяю ей и говорю себе, что инстинкт подскажет Нине, как действовать правильно. Я вхожу в тесную комнату и сажусь на кушетку. Нина спрашивает, что мы здесь делаем, и до меня вдруг доходит, что она всю дорогу тоже спрашивала, что случилось. Больше всего мне хочется снова обнять ее, но сейчас даже ответить ей я не в силах. Мало того, огромного труда мне стоит произнести самое необходимое. Женщина – это медсестра – измеряет мне давление, температуру, осматривает горло и проверяет зрачки. Спрашивает, не болит ли у меня голова, и я думаю, что да, у меня страшно болит голова, но не я, а Карла подтверждает это вслух.