Йон Линдквист - Движение. Место второе

Все, что я знаю о Беккете, я узнал от Гуннара. Я брал у него книги, и мы вместе ходили на спектакль «Конец игры» в подвальном театре и решили, что спектакль очень плохой, потому что смертельно серьезный. Мы также пару раз играли в боулинг.

Сомнения, которые я испытал при встрече с Сусанной, почти исчезли с тех пор, как я узнал ее, и полностью пропали, когда однажды ночью она мне позвонила и попросила прийти и переночевать с ней. Не то, что вы подумали. Из-за определенного детского опыта она была асексуальной. Ее квартиру украшали мягкие игрушки, подушки и красочные плакаты. Она уснула в моих объятиях, а потом я устроился у нее за спиной и смотрел на картину: она изображала Пегаса, летящего к небу. Неделю спустя меня тоже затянула пустота, и я позвонил ей, и она пришла и устроилась сзади меня на моем матрасе.

И у меня, и у Петронеллы, и у Оке была тяга к сентиментальности: каждый субботний вечер мы собирались в квартире Оке, ели торт «Принцесса» и смотрели программу «Вот твоя жизнь». Когда Бьёрн и Бенни появлялись в программе Стиккана Андерсона под звуки хита «Ватерлоо» и когда Бенгт Вестерберг рассказывал о своем детстве, [28] Бьёрн Ульвеус и Бенни Андерссон – участники группы «Абба». Стиг (Стиккан) Андерсон – шведский поэт и музыкальный продюсер, директор группы «Абба». Бенгт Вестерберг – шведский политик, лидер Либеральной народной партии. у нас выступали слезы на глазах.

Не важно, с кем и как я общался. Наше общение всегда отличалось глубиной. Мы настолько хорошо знали друг друга, что инстинктивно избегали тем для разговоров, которые могли оказаться для кого-то болезненными, и никогда не обижали друг друга. Жить с ними было все равно что носить старый любимый свитер, и монстр, который просачивался сквозь меня в мир, никогда не показывал зубы соседям. Это было хорошее время.

Как наверняка заметил внимательный читатель, был человек, который собирался вместе с нами, но затем не общался и не участвовал в общих путешествиях. Ларс. Проходили дни и недели, а он ни разу не появился в прачечной, если там был кто-то еще. Я пытался пару раз до него дозвониться, но он не ответил, поэтому однажды в начале февраля я отправился к нему.

У меня к тому времени были настолько изрезаны руки, что я иногда резал себе икры, и вот случилось так, что я почувствовал головокружение от анемии и перед глазами все поплыло. Поднявшись по лестнице до квартиры Ларса, я ощутил такое сильное головокружение, что после того, как позвонил в дверь, пришлось прислониться к стене. Я решил сделать перерыв в путешествиях на несколько дней и восстановить силы.

Дверь осторожно открылась, оттуда выглянул Ларс и посмотрел на меня. Я стоял, опустив голову, и пытался восстановить дыхание.

– Да?

– Привет, Ларс.

– Привет?..

Взгляд у Ларса был отсутствующий. Похоже, он меня не узнавал.

– Это Йон. Я живу во флигеле.

Ларс прищурился, как будто пытаясь понять, говорю ли я правду.

– Мы вместе провели предрождественский вечер в «Монте-Карло», ты и я, – я порылся в памяти, пытаясь найти что-то, что могло выделить этот вечер из ряда других. Единственным, что я придумал, было:

– Тогда еще Санта танцевал. По телевизору.

Похоже, именно эта подробность заставила его наконец вспомнить.

Глаза Ларса расширились, и он сказал:

– Йон.

– Да, именно так. Как дела?

– Отлично, спасибо.

– Могу ли я войти ненадолго?

Ларс оглянулся через плечо, как будто спрашивая у кого-то в квартире, всё ли в порядке, и только потом открыл дверь.

– Минуточку. Я должен немного прибраться.

Прихожая выглядела точно так же, как в прошлый раз, когда я там был. Точно так же. Пальто и куртки висели на своих местах, и обувь тоже стояла в том же порядке, насколько я мог помнить. Может быть, появилась какая-то новая деталь, но я не пишу картины по памяти.

Однако на кухне, где мы расположились, не нужно было особенно напрягаться, чтобы увидеть: там произошли изменения. На кухонном столе лежали четыре подарочные упаковки, ножницы, скотч, бечевка и рулон оберточной бумаги со звездами.

– Подарки, – сказал я.

– М-м-м. Не хватает только одного. Марианна пошла за ним.

– Марианна, твоя жена?

Ларс в знак согласия улыбнулся счастливой улыбкой. Если бы у меня была способность ощущать горе, со мной, наверное, это бы и произошло. Но вместо этого просто появился ком в горле, из-за чего стало трудно глотать.

– Ларс, – сказал я. – Ты никогда туда не приходишь. В душевую.