Вольфганг Хольбайн - Бремя Могущества

— Ерунда! — коротко бросил Говард. — Ты молод и здоров. И такая царапина никак не сведет тебя в могилу. Но нужно иметь терпение. Я сделаю все что смогу, но многое мне не под силу. Если бы нам только разыскать этот проклятый корабль!

Последняя фраза уже относилась не ко мне. Это был, скорее, просто вырвавшийся по привычке вздох сожаления. За прошедшие дни мне не раз уже приходилось слышать сетования Говарда по этому поводу. Мы были в Дэрнессе, совсем недалеко от того места, где затонула «Повелительница туманов», однако до сих пор поиски наши ни на шаг не приблизили нас к цели.

— Может быть, мне все же пройтись по берегу, — пробормотал я, хотя отлично знал, каким будет ответ. Я уже не впервые высказывал это предложение.

— Об этом не может быть и речи, — буркнул Говард. — И не думай о том, чтобы выйти из этой комнаты. Если потребуется, я привяжу тебя к кровати.

— Какая ерунда! — возмутился я. — Ты же знаешь, что…

— Может быть, ты все же предоставишь это мне? — раздраженно перебил меня Говард. Он действительно был слегка взбешен. И не впервые, когда я затрагивал эту тему, он злился. — Ты мне показал на карте место, где судно пошло ко дну, и этого достаточно. Я уже поручил двоим людям из города искать корабль, предложив им довольно высокую сумму. И рано или поздно, но мы этот корабль найдем. — Он вдруг улыбнулся. — Мальчик, будь разумным — тебе ведь необходимо беречь себя.

— Знаешь, у тебя поразительный дар внушать людям как раз обратное тому, что ты утверждал всего каких–то пять минут назад, — взволнованно констатировал я. — Ведь ты же с пеной у рта пытался убедить меня в том, что никакая опасность мне не угрожала и не угрожает!

— Ну, между смертельно больным и здоровым как бы существуют и кое–какие промежуточные стадии, — не моргнув глазом, ответил Говард.

— Я ведь не собираюсь бросаться в воду на поиски корабля, а просто желаю немного поразмяться. Что мне эти твои чертовы карты? Для меня они не более чем скопление разноцветных линий на белой бумаге. Зато я спорить могу на что угодно, что я тут же узнаю это место, стоит мне на него хоть одним глазом взглянуть.

— Нет, — ответил Говард.

Спокойствие, с которым он сказав это, привело меня в бешенство.

— Ну ладно, тогда придется обойтись и без твоего разрешения, — едва сдерживая бешенство, ответил я. — Не можешь же ты вечно пасти меня здесь. В конце концов, надо же и тебе когда–нибудь поспать.

Говард смерил меня оценивающим взглядом, швырнул недокуренную сигару в камин и кивнул. Выражение его лица мне не понравилось.

— А знаешь, может быть, ты и прав, — пробормотал он. Он на секунду поднял глаза к потолку, потом улыбнулся и продолжал: — Вероятно, ты именно так и попытаешься поступить. Но я никак не могу допустить этого.

Поздновато до меня дошло, что он имел в виду. Громко засопев от возмущения, я отбросил покрывало и соскочил с кровати, однако, что я мог в таком состоянии предпринять? Не успел я сделать и двух шагов, как Говард уже захлопнул дверь комнаты и повернул в ней ключ.

Гостиница располагалась в конце улицы, почти за городом, можно сказать. Она была явно не из лучших в Дэрнессе, но уж явно и не для таких двух типов, которые ввалились сейчас в холл и в явном замешательстве глазели вокруг. Судя по их внешнему виду, это могли быть либо рыбаки, либо крестьяне, а мокрые следы, которые они оставляли, приближаясь к стойке портье, не оставляли сомнения в том, что заявились они сюда прямиком с моря.

Несколько ошалевший служащий внимательно наблюдал за ними, изогнувшись, словно акробат, пытался из–за стойки проследить за следами, отпечатывающимися на ковре. На его лице медленно проступало вежливое отвращение, столь характерное для всех без исключения портье, годами втайне вынашивающих желание в один прекрасный день высказать своим гостям все, что они о них думают (но желанию этому, как правило, так и суждено остаться в мире их фантазий), и когда он обратился к этим двум пришельцам, то голос его смог бы заморозить и кипяток.

— Слушаю вас?

Один из них — тот, что повыше, вздрогнул от этих слов, как от удара, и тут же боязливо отвел глаза, в то время как другой преспокойно выдержал взгляд портье и довольно развязно оперся на стойку.

— Мое имя — Бенсен, — сообщил он резким голосом. Волосы его взмокли и прилипли к вискам и лбу, он него за милю несло морской водой и гнилыми водорослями. Портье тут же, сморщившись, отпрянул и выпрямился, как свеча.

— Если вам нужна комната, господа, то…