Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

Когда я добрался до города, на крышах домов все еще лежала тонкая пелена тумана, и казалось, будто дома прячутся под колышущейся белесой вуалью. Несмотря на то что солнце встало больше часа назад, на улицах не было видно ни людей, ни животных — ни малейшего признака жизни. Даже ветер, сопровождавший меня последние два часа пути, утих, едва я достиг городской окраины.

Обессиленный, я остановился и, опустив чемоданы на тротуар, осмотрелся, испытывая смешанное чувство любопытства и усталости. У меня ныли все мышцы, а руки, казалось, просто отрывались от тяжелой ноши. Мои ладони нестерпимо горели, хотя я и обмотал ручки чемоданов лоскутом, оторванным от собственной рубашки.

То, что я увидел, настроения не прибавило, скорее наоборот.

Конечно, судя по рассказам Говарда, нельзя было рассчитывать на то, что я увижу бурлящий жизнью и весельем город. К тому же сегодня было воскресенье. Однако безлюдные улицы, представшие передо мной, больше напоминали вымерший город призраков. Все окна были закрыты, а в некоторых домах даже установлены дополнительные ставни. Нигде не было ни света, ни какого-либо другого признака, свидетельствующего о присутствии людей. Я слышал лишь тихое, но беспокойное журчание речки. Все дома казались какими-то узкими и перекошенными, а немногие деревья, выделяющиеся на фоне серого города своей зеленью, выглядели болезненными и бледными.

Вот, значит, ты какой, Аркам.

Город, о котором я уже так много слышал и о котором люди предпочитали говорить только шепотом. Но именно здесь я должен был встретиться с Говардом.

Я взял чемоданы и медленно пошел вниз по улице. Два месяца назад я получил от Говарда письмо, в котором он указал мне адрес гостиницы в Аркаме. Мысль о мягкой постели, может быть даже ванне, в настоящий момент отвлекала от этой мрачной картины.

Спустя несколько минут я уже стоял перед гостиницей. Перебросив более тяжелый чемодан из левой руки в правую (что, в общем-то, не очень помогло, поскольку за последние три мили оба чемодана постепенно становились все тяжелее), я зашел в гостиницу.

Внезапно я забеспокоился. Интуиция подсказывала мне, что здесь что-то не так, но вскоре тревожное чувство исчезло, — наверное, нервы были не в лучшей форме, да и усталость давала о себе знать.

Облегченно вздохнув, я поставил чемоданы возле двери, добрел до регистрационной стойки и ударил в маленький колокольчик.

Прошла почти минута, когда наконец за моей спиной раздались чьи-то шаркающие шаги. Я обернулся и увидел, как ко мне неспешно приближается лысый горбатый старик.

— Доброе утро, — сказал я. — Меня зовут Крэйвен, Роберт Крэйвен. В вашей гостинице для меня должен быть забронирован номер.

Старик ничего не сказал и, покачивая головой, вразвалочку прошел за стойку. Я заметил, что его правая рука была изуродована подагрой, и простил его враждебность.

— Мы не бронируем номера, — хмуро пробормотал старик. — Но вы можете снять один номер. Как долго вы рассчитываете пробыть у нас?

Нагнувшись, он достал из-под стойки потертый журнал и раскрыл его. Замусоленные страницы с заломами были исписаны мелким неразборчивым почерком. Дрожащими пальцами старик достал огрызок карандаша, послюнявил его и уставился на меня своими маленькими красными глазками.

— Ваше имя?

— Крэйвен, — вежливо повторил я, все еще стараясь сохранять спокойствие. — Роберт Крэйвен.

— Ро-о-бе-е-рт Крэ-э-эй-вен, — повторил старик, растягивая слова, и начал что-то писать в своем журнале, но затем остановился, снова посмотрел на меня и спросил: — Ваша фамилия начинается с буквы «К»?

— Да, — ответил я. — С большой такой, знаете ли.

После бессонной ночи и пятикилометровой прогулки с чемоданами весом в полцентнера мое терпение подходило к концу.

— Ка-эр-е-й-вэ-е-эн, — прочитал по буквам старик. — Правильно?

— Нет! — рассерженно вскрикнул я. — Просто Крэйвен. Как ворон по-английски — «рэйвен», только с буквой «К» в начале слова. Понимаете? — Я зло посмотрел на него и взмахнул руками, словно крыльями.

Однако даже если старик и понял мой сарказм — в чем я глубоко сомневаюсь, — то никак не отреагировал. Пожав плечами, он закончил писать и захлопнул журнал. Затем повернулся к доске с ключами и дал мне один из них.

— Комната номер триста три, — сказал он. — Это на третьем этаже. Номер вы увидите на двери. Если захотите позавтракать, сообщайте об этом накануне вечером. А сегодня уже слишком поздно.