Роберт Говард: Боги Бал-Сагота (сборник)

Я осушил флакон, хоть и не питал особенного интереса к тому, что мне от него будет. В этот момент, когда жизнь почти покинула мое тело, я был полон безразличия и даже не помню, каким содержимое флакона было на вкус. Помню лишь ощущение странного медленного пламени, вяло струившегося по моим венам. А последним, что я видел, была склонившаяся надо мной Зулейха и ее большие глаза, которые неотрывно следили за мной. Девушка нырнула своей ручкой за пазуху, и я, памятуя о ее обещании покончить с собой, когда меня не станет, попытался поднять руку и забрать у нее оружие, попытался велеть Гордону отнять у нее кинжал, что она прятала в одеждах. Но ни сказать что-либо, ни пошевелиться не вышло, и я унесся в таинственное море беспамятства.

Я не помню, что тогда происходило. В моем спящем мозгу не было ничего, что преодолело бы ту пучину, в которой я плыл. Мне говорили, что я несколько часов пролежал как мертвый, почти не дыша, и все это время Зулейха сидела надо мной, не покидая ни на миг, и, будто тигрица, отбивалась, когда кто-либо пытался увести ее отдохнуть. Ее цепь разорвалась.

Уйдя в этот неясный край пустоты, я унес с собой ее образ, а когда стал приходить в сознание, ее прекрасные глаза стали первым, что я увидел. Я ощущал слабость такую неодолимую, какой, казалось, не может чувствовать ни один человек – словно я пролежал много месяцев инвалидом. Но во мне теплилась жизнь, пусть и слабая, я был в себе и не нуждался в искусственной стимуляции. Улыбнувшись девушке, я, едва шевеля губами, пробормотал:

– Брось кинжал, милая Зулейха. Я буду жить.

Она, вскрикнув, упала передо мной на колени и принялась одновременно рыдать и смеяться. Женщины – удивительные существа, полные поистине смешанных и мощных чувств.

Тут вошел Гордон и схватил меня за руку, которую я был не в силах оторвать от постели.

– Теперь вас сможет поставить на ноги и простой врач, Костиган, – заявил он. – Даже обыватель вроде меня может это сказать. В первый раз за все наше знакомство вы выглядите совершенно вменяемым. Всего лишь как человек, переживший сильнейшее нервное потрясение и нуждающийся в продолжительном и спокойном отдыхе. О небеса, вы уже столько всего пережили, что на всю жизнь хватит!

– Сперва скажите мне, – выдавил я, – когда все взорвалось, Катулос погиб?

– Не знаю, – ответил Гордон мрачно. – Но система подземных ходов уничтожена полностью. Я знаю, что моя последняя пуля, – и последняя, что была в том револьвере, который я вырвал в борьбе с одним из нападавших, – вошла в тело Хозяина, но погиб ли он от ранения и способна ли пуля убить его – я не знаю. И загорелись ли те многие тонны взрывчатки, что хранилась в коридорах, из-за его смертельной агонии или же это неумышленно сделал кто-то из негров – нам никогда не узнать. Господи, Костиган, вы когда-нибудь видели такой лабиринт? И мы не знаем, на сколько миль протягивались в каждом направлении те проходы. Люди из Скотленд-Ярда до сих пор прочесывают подземные коридоры и подвалы в поисках тайных ходов. Все известные выходы, вроде того, из которого мы выбрались, и того, в Сохо, сорок восемь, оказались заблокированы из-за обвалов. То же здание, где были конторы, попросту разлетелось на мелкие атомы.

– А как прошел рейд в Сохо, сорок восемь?

– Дверь в стене библиотеки оказалась закрыта. Полиция обнаружила китайца, которого вы убили, но и только – обыск ничего не дал. И нашим парням повезло, ибо в противном случае они спустились бы в туннель и погибли там вместе с сотнями негров, когда произошел взрыв.

– Туда, должно быть, спустились все негры Лондона.

– Полагаю, что так. Большинство из них – вудуисты в душе, и Хозяин обладал над ними невероятной властью. Они-то погибли, но что стало с ним? Разнесло ли его на куски той взрывчаткой, что он сам тайно складировал, или раздавило, когда обрушились стены и потолки?

– Найти что-либо среди подземных руин, полагаю, невозможно?

– Ни малейших шансов. Когда стены рухнули, обвалился и потолок, отчего все оказалось засыпано тоннами земли. Коридоры заполнились обломками камней, заблокировавшими их навечно. Даже дома, стоявшие на поверхности и сотрясшиеся от возникших при этом толчков, тоже превратились в руины. Теперь все, что ни происходило в тех страшных коридорах, навсегда останется тайной.

Здесь моя история подходит к концу. Следующие несколько месяцев ничего особенного не случалось – если не считать, что я пребывал в таком счастье, что, казалось, попал в рай, но описание его вы сочли бы слишком скучным. А затем, в один из дней, мы с Гордоном вновь принялись обсуждать те загадочные события, что протекали по мановению темной руки Хозяина.