Василий Щепетнёв - Чёрная земля (Вий, 20-й век)

Что он подразумевал под «всем таким» я не знал, и не стал спрашивать. Это позволило мне считать свой долг исполненным и лечь спать.

Глубокой ночью я проснулся, но не от кошмаров, а по причине самой прозаической. Прохлада, россыпь звезд на темном деревенском небе, туман от реки — все настраивало на мирный, патриархальный лад. Дядя Иван сам разберется.

Я разоспался и встал только в восемь утра. Поутру работы не было, потому можно было не спешить. К десяти пришел хозяин местного магазина, и мы поехали в город на базу, за товаром — три холодильника, котел АГВ, всякая мелочь. Потом, в другом месте еще книг взяли, магазин в нашем поселке торгует всем, что покупают. Плюс два телевизора «Самсунг». После обеда пришлось грузить и отвозить мебель в соседнее село — молодожены разъезжались. Хлопотливый выдался день, в общем. Обычный. Я искал эти хлопоты, за ними можно было не думать об остальном. Когда дела кончились, я занялся Чуней. Техническое обслуживание. Машину маслом не испортишь, если это хорошее масло. И вымыл от души, автошампуни не только для легковушек.

Все равно, покоя не было. Ближе к полуночи я не утерпел и позвонил дяде Ивану.

— А ничего, — ответил он. — В университете ничего не знают. Руководство в отпуске, кто в Испании, кто в Штатах опытом делится. Неруководство говорит — ждите. Скоро вступительные экзамены начнутся, подъедет руководство, оно и решает.

— Что решает? — не понял я.

— Все.

— Да уж… — иных слов я не нашел. Дядя Иван нашел, и я слышал, как тетя Лиза его укоряла.

— Я еще в милицию заявление отнес.

— И что?

— Посоветовали подать в том районе, где проходит практика. По месту события.

— А вы?

— Съездил в Глушицы и подал. Сказали, будут иметь ввиду. Расспросили, были ли у них какие-нибудь ценности, обнадежили, что за так никто с пятью мужиками связываться не будет.

— Ага…

— А вообще-то, раз они из университета, надо обращаться в университет и в городскую милицию.

Для ответа я не нашел даже междометий.

— Слушай, давай завтра с утра подъедем в этот лагерь?

Я согласился. Что оставалось делать?

Но ехать дяде Ивану пришлось в больницу. Обширный инфаркт. Еще в университете прихватило, он валидол сосал, нитроглицерин, думал, отпустит. Теперь лежал под капельницей, одурманенный морфием, и чем все кончится — неизвестно. Врачи не обнадеживали.

С тетей Лизой мы вышли из больницы. К дяде в реанимацию не пускали, только издали дали посмотреть, потом приходите, дня через два. Домой, в поселок она не поехала, осталась у знакомой, когда-то школьной подруге. Попросила, если услышу что о Петьке, сообщить ей. Обещал.

Как услышать, от кого? Я и сам наведался в университет. Декан в отпуске, заведующий кафедры, где работал докторант, Ахметов, тоже, в отделе практики сказали, что группа эта — полевая и может менять свое месторасположение по собственному усмотрению. Год назад геологи позднее на полторы недели вернулись, и ничего, никто не жаловался. Успокойтесь, гражданин. Позвоните дня через три, а лучше — через неделю.

Несколько дней я выжидал, сам не зная чего. Работал, прислушивался, не вылезет ли где какой слушок. Дурные вести обычно вприпрыжку бегут. Если так, то действительно, может, обойдется. Пять мужиков, да. Правда, времена сейчас темные, я двустволку с собою вожу. Честь по чести, активный член общества охотников и рыболовов, выполняю задание областной администрации, отстреливаю волков и одичавших собак. Бумага с печатью. Ружье, конечно, в чехле, и спрятано, но занадобиться — быстро достану. Проверено.

Я оттягивал и оттягивал поездку, все думая, что образуется как-то. Авось, кончится мирком да ладком. Шестнадцатого числа июля месяца авось мой иссяк. Наезженной уже дорогой я поехал в Шаршки.

Время шло к вечеру (все-таки работу нужно было делать), но зной стоял густой. Чуня раскалился, ветерок, залетавший в кабину, не холодил, а иссушал. Плюс тридцать пять в тени, А ты не стой в тени, как шутили по телевизору.

Издали видно было — палаток нет. Чуня от радости поехал быстрее. Снялись, перебрались на новое место, или в город вернулись. Молодые, увлекающиеся. Беспечные.

Палаток действительно не было, как раскладушек, утвари, продуктов. Но ящики с образцами остались, часть склянок россыпью валялись на земле. Осталась и всякая ерунда, которой добрые люди погнушались — книжки-монографии, документация, кое-какая одежка. Прибрали палатки, чтобы плохо не лежали. Милиция, еще кто — не знаю. Свет не без добрых людей.