Василий Щепетнёв - Чёрная земля (Вий, 20-й век)

Вернувшись на стоянку, я включился в обсуждение быта. Решили есть два раза в день, но помногу. Посуду мыть не придется, достаточно разовых тарелочек, тоже забракованных санитарной инспекцией. Сухой закон, естественно, и не нарушишь, до Глушиц далеко, а ближе водки не купишь. Чаю вволю, «Пиквик». Вода в колодце мутновата, верхняя, но ничего не поделаешь. До заката собирали дрова для костра, дров достаточно, валежника, павших стволов. Но нам здесь месяц жить, так что придется экономить.

В палатке мы разместились просторно, палатка восьмиместная, на пятерых в самый раз. Да, наверное, следовало с этого начать, но я, по неопытности, припоздал: перечислить всех нас. Во-первых, я, Петр Валуев, студент университета, перешел на четвертый курс. С себя начинать нескромно, но легко. Далее — Камилл Мехметов, его я уже упоминал. Пишет докторскую диссертацию, выдает для кафедры научный продукт, то есть публикуется. Не только в наших журналах, но и в забугорных. Это ценится.

Далее, чохом — Валька, Сергей и Андрюша. Тоже, как и я, студенты, правда, их амбиции иные. Научная работа не интересует никого. Сергей — поэт, сочиняет стихи и порой пытается их петь. Первое еще терпимо, второе же убивает. В сентябрьском номере местного журнала из «толстых» должна быть опубликована подборка его творений. Валька — знаток компьютеров, оформляет курсовые и дипломные работы, имеет с этого неплохие доходы. Зачем поехал на практику, не знаю, мог бы остаться в городе и распечатывать на своем лазерном принтере кафедральный отчет. Наверное, решил отдохнуть от дисплеев и прочих модемов. Андрей же просто бабник, без зачета по практике запросто может вылететь из университета из-за хвостов. Кажется, все, никого не упустил. Раз, два, три, четыре и я. Все. Двое от практики отвертелись, узнав, каким делом придется заниматься, но раз их нет, то и писать не стоит.

Вечер прошел как-то скучно. Посидели у костра, пожевали — сосиски из Голландии в собственном соку и новозеландское картофельное пюре — сыпанул ложку порошка в кипяток, и жри. Девушек Камилл не брать решил категорически, лишние проблемы. Поэтому и скучно поэту, Вальке и всем остальным. Включая меня. Трудом ударным изгоним скуку, лопатой верной мозолим руку. Разроем напрочь мы мир насилия, гробы восстанут, падет Бастилия. Дурные примеры заразительны, вот и я начал плести вирши. И потом, разве могут восстать гробы? Неправильно, неточно.

Поели, позевали, послушали радио, послушали телевизор (у Вальки транзистор ловит звуковые каналы), походили по округе и начали укладываться. Я сел у догорающего костра и пишу, пишу… Первый раз всегда пишется хорошо.

А сейчас — пишу утром следующего дня. Проснулся рано, в шесть, а общий подъем, договорились, в семь. Налил в чайник колодезной воды из ведра, ночь она отстаивалась, но мути полностью не потеряла. Кофе, чай, какао — по выбору. И вафли, печенье, консервы. Наверное, это я от свежего воздуха голоден, вот и начал сбиваться на перечисление еды, как герои жюль — верновских романов. Ночью спал безмятежно, вопреки тому, что Валька оказался изрядным храпуном, в иное время я бы извелся — написал и удивился, откуда слова выскочили, «безмятежно» и другие, сроду такими не пользовался. Верно, читал в школе, у Тургенева или Чехова, а сейчас, под влиянием природы и всего прочего, поперло из меня. С этим следует поосторожней. Хоть умри, даже отдаленно Тургенева из меня не выйдет, а получится скверный фигляр, овца в волчьей шкуре. Разнесут. А, впрочем, некому разносить. Это всего-навсего дневник, частные заметки частного человека. И сейчас утро спокойное. Где-то чирикают птицы, знать не знаю, какие, утрешний туман потихоньку рассеивается, и в палатке Валька перестал храпеть. Пожалуй, урок первого дня я выполнил, хоть и в два приема, вечер-утро, извел положенное количество бумаги. Довольно, надо и на потом оставить. А то знаю за собой, начну гладью, а кончу просто сказать совестно, чем. Всякий труд должен быть систематическим. Тем более что чайник вскипает. Шумит и хочет спрыгнуть. Было бы непростительно начать день с неудачи, потому я сейчас отложу тетрадь и возьмусь за предмет утвари из шести букв, вторая «а».

Работа оказалась не такой простой, как представлялось из города. Теоретически все довольно просто: специальным буром, похожим на штопор, мы ввинчиваемся в землю до глубины два с половиной метра. Бур, вернее, коронка, устроена таким образом, что позволяет извлечь землю в виде столбика той же высоты — керн. Из керна мы отбираем образцы, с поверхности и вглубь через каждые полметра, помещаем их в склянки, закупориваем, чтобы кислород воздуха не вступил с ними в реакцию. После этого помечаем каждую склянку, вносим соответствующие записи в журнал, промываем бур колодезной водой и начинаем сызнова. Элементарно, так, по крайней мере, казалось вчера, но сегодня… Бур никак не хочет идти отвесно вниз, все норовит уклониться, просто Пизанская башня; к тому же требуется пролить немало пота после того, как пройдена отметка в один метр. Час пятнадцать, вот сколько времени занимает один цикл. Возможно, приобретя навык, мы сможем работать быстрее. Пока приобрели водяные пузыри. Или это и есть навык?