Владимир Колышкин - Златоград

От мыслей о жарком юге Степан сразу взмок. С облегчением снял пиджак и повесил его через руку. Галстук он решил пока оставить, чтобы сохранить первоначальный имидж интеллигентного мужчины. Женщины ценят первое впечатление (которое, вопреки расхожему мнению, никогда не бывает верным).

На что, собственно, надеялся Степан, приглашая незнакомую фрау в кафе, наверняка не из дешевых, не имея ни гроша в кармане? Или, быть может, он питает иллюзии встретить там кого-нибудь из знакомых и одолжиться у него до получки? Но ведь это ЧУЖОЙ ГОРОД. Здесь не водятся его кореша-приятели, которых встретишь там и сям, особенно в своем районе.

Или он, Степан, надеется, что дамочка настолько размягчится сердцем, узнав историю с ним приключившуюся, что тотчас откроет свою лакированную сумочку и выложит на столик энную сумму? «Так и ви ошибаетесь», как говорят в Одессе.

«За Одессу» Степан ничего больше сказать не мог, поскольку был там только раз и отпуск прошел без приключений, а вот в Ленинграде его здорово выручила одна добрая женщина… Впрочем, были и противоположные случаи.

Во Львове, к примеру, где он был проездом, некая женщина не только нашла ему ночлег на одну ночь, но и себя предложила в качестве приложения. Как выяснилось утром, далеко не бесплатного. Степан не досчитался трети от отпускной суммы, а сумма по тем временам у него была отнюдь не малая. Больше женщина взять не рискнула, опасаясь заявки в милицию. В общем, всякое было.

Вот и ныне Степан волочился за юбкой, находясь в абсолютном неведении относительно своего ближайшего будущего. От дамочки, умевшей так здорово вилять бедрами, что аж дух захватывало, можно ожидать чего угодно. От еще одного удара по голове в темной подворотне, до альтруистических и щедрых жестов в кафе, а, возможно, и, чем черт не шутит, в её (Бог даст) одинокой, уютной квартире. Но в его нынешнем положении выбирать не приходится. Без посторонней помощи ему все равно не обойтись. Да и взять-то с него нечего, разве что костюм, так плевать на это…

Но до чего же унизительно чувствовать себя альфонсом в этакие-то лета. Как-никак сороковник уже разменял…

— Однако вы не слишком-то разговорчивы, — упрекнула Степана спутница, когда он начал теснить её плечом, намекая женщине взять его под руку. — Я думала, вы меня развеселите…

— Вы даже не можете себе представить, как я вас развеселю, когда сделаю пару глотков чего-нибудь подходящего, — ответил Степан. — Не больно-то поговоришь, когда все в глотке пересохло… А что, в вашем городе всегда такая жарища или только по случаю моего приезда?

Степан надеялся на ответ типа: «У нас в Феодосии…» или «у нас в Симферополе-Кишиневе-Кривом Роге завсегда такое пекло, потому как югх…», но дамочка на приманку не клюнула.

— Ну почему же, бывает и колотун. И снегу так навалит, что в пору на оленях ездить.

Степан мысленно переместил географическую широту города несколько к северу, примерно в район Харькова. Вот, где он не бывал, так это в Харькове.

И еще он отметил одно обстоятельство — она стойко перешла на «вы». Это могло означать одно из двух: либо возрастает её уважение к нему (что мало вероятно), либо они начинают терять взаимосвязь. Ничто так не сближает людей, как знание имен друг друга и краткие сведения из биографии, поэтому Степан поспешил представиться:

— Степан…э-э…Одинокий, — сказал он, на ходу протягивая руку, и добавил со значением. — Из Серпо-молотова.

Теперь, следуя закону отражения и тяги к клише, его спутница просто обязана была ответить аналогично, например: «Сара из Краснодара» и т. д.

— Очень приятно, — ответила дамочка, используя другое клише. — Лира.

И тоже протянула руку, но не открыто и прямо, а в той недоверчивой манере, которую Степан называл «приветствием кобры»: плотно сжатые пальцы ставятся по отношению к ладони под углом, так, что вам волей-неволей приходится пожимать только холодные глянцевые ноготки.

— Не хорошо обманывать девушек в первые же минуты знакомства, — предъявила претензии спутница.

— В чем это я вас обманул?

— Вы сказали, что одиноки, когда у вас на лбу написано, что вы женатик.

— Я вовсе и не скрываю… Да, женат. Одинокий — это у меня фамилия такая. Впрочем, если начистоту, то это мой литературный псевдоним. Он выражает мою внутреннюю сущность. Я, видите ли, поэт…

— Ух, ты! — воскликнула Лира, — какие люди ходят среди нас!

Степан заважничал, но сладкую чашу медовухи с каплей дегтя надо было испить до конца.