«Как далеко в будущее ты можешь проникнуть?» – в ответ на признание спросила ее Ами. Ни капли удивления не прозвучало в ее ровном шелестящем голосе. Так мог бы говорить искусственный цветок, уставший притворяться настоящим.
«Как правило, примерно на неделю вперед, – растерянно призналась Риша, ожидавшая от подруги чего угодно, только не этого вопроса. – Как будто бы открывается узкий пролаз, втиснувшись в который, я могу услышать разговоры из будущего дня, или испытать те эмоции, которые будут владеть мной, когда этот день наступит».
«Ты попадаешь только в один день?»
«Да, они следуют друг за другом, как и настоящие дни. Но я не об этом хотела…»
«Значит, ты уже участвовала в нашем сегодняшнем разговоре в своем пророчестве?» – все так же безразлично продолжала расспросы Ами, игнорируя попытки Риши сменить тему.
Риша собралась было отвечать, но поняла, что готова к такому вопросу еще менее, чем к предыдущему. Ведь этого их разговора среди ее предчувствий-воспоминаний не было. Именно поэтому она и решила открыться Ами. В надежде, что новая, не предусмотренная пророчеством информация окажется способна изменить будущее, которое впервые в жизни показалось ей неприемлемым.
«Не волнуйся, – сказала ей подруга, так и не дождавшись ответа. На сей раз в голосе Ами прозвучали человеческие нотки. Секундой позже Риша ощутила, как та втискивает свою сухую ладошку в ее ладонь. Девочки сплели пальцы и крепко сжали ладони друг друга. – Боги мудры, – добавила Ами, и в ожившем, убежденном голосе ее, запрятанная глубоко, совсем чуть-чуть перелилась горечь. – Они позаботятся о нас».
«Пожалуйста, дорогая, обещай, что ничего с собой не сделаешь!» – взмолилась, наконец, к подруге Риша.
Ами повернулась к ней лицом и обняла, все так же не разжимая пальцев на ладони подруги.
Риша уткнулась ей в плечо, крепко прижимая в ответ.
«Мама была на первом месяце, когда в семье узнали, что папа выиграл в лотерею. Все были так несказанно счастливы: еще бы, благословение богов озарило наш дом! Он прошел испытания Великих мистерий и игрища Йоля, но сильно простудился перед Малыми мистериями и его не допустили до участия.
Когда я родилась, его разжаловали из агнцев в лакеи, переселив вместе со мной и мамой в бараки у внешней стены. Там я, когда подросла, познакомилась с Сардисом, он жил в общине на правах храмового пожертвования. Его семья откуда-то из северных провинций была слишком бедна, и отправила его вместе со старшей сестрой в паломничество в надежде, что за время странствия они либо помрут с голоду, либо боги помогут им.
По дороге их подобрал торговый обоз: сестру один из купцов забрал себе, обещая ей тепленькое местечко в столичных банях, а маленький Сардис достался другому купцу, тот оказался очень набожным человеком. У него был гадатель, у этого купца, слепой провидец будущего, совсем как ты. Он сулил Сардису славную участь. Пообещал, что тот станет великим жрецом, когда вырастет, и одарит почестями своего великодушного купца-хозяина, не забыв его благодеяний. Набожный купец, который выбрал Сардиса за то, что тот был смазливым ребенком пяти лет от роду, тем не менее внял пророчеству своего гадателя и, едва войдя в столицу, тут же первым делом пожертвовал Сардиса в самый главный столичный храм, откуда его, как сироту, распределили в придворную общину. В бараках он повстречался с моей семьей, и весьма приглянулся моему папе. Тот увидел в нем новую для себя возможность воплотить мечту стать агнцем. Вначале он возлагал надежды на меня, на то, что я стану Мудрой, но из-за того, что мама заразилась от папы и тоже переболела той простудой, у меня с рождения было слабое зрение, а к трем годам и оно пропало.
Так мы и жили: Сардис обожал нас за то, что мы стали для него новой семьей, и во всем слушался папу, который тоже души в нем не чаял. Все мы верили в то, что боги заботятся о нас, но только чтобы получить от них какую-то милость, нужно что-то значимое отдать им взамен. Так папа навсегда лишился надежды стать жертвенным агнцем, но зато обрел возможность увидеть меня, которой иначе был бы лишен. Сардис остался без родной семьи и сестры, но встретил нас, полюбивших его. Мама, переболев той простудой, утратила способность зачать, но у нее остались папа, я и Сардис. Я не могу видеть их лица, но зато я знаю… – тут она помолчала, больно стиснув пальцы у Риши на плече, но когда заговорила, голос ее был мягок и убедителен, – что с ними все хорошо. Сардис исполнил папину мечту и стал жертвенным агнцем. Только тот гадатель чуть-чуть ошибся, но ведь в том, наверное, нет его вины, – она расслабила пальцы. – Сардис говорил, что он был очень добрым старым слепым стариком, и он спас моего названного брата от гораздо менее завидной участи, чем та, что ему в итоге выпала. Поэтому не волнуйся, дорогая, и не иди против воли богов. В конце концов, для чего-то же они наделили тебя твоим даром».
Читать дальше