Дмитрий Евдокимов - Бретер на вес золота

За это многие вельможи недолюбливали «лимонников», но в свете происходящих событий я был совершенно согласен с человеком, распорядившимся расположить во внутренних покоях именно роту капитана Ульмарка.

На втором этаже при выходе с лестницы нас впервые остановили, и гвардеец в камзоле лимонного цвета долго и вдумчиво изучал предъявленную лейтенантом Васкесом бумагу. Когда у меня уже начали возникать подозрения о том, что гергонец в принципе не знаком с эскаронской грамотой и сейчас просто издевается над нами, он молча вернул бумагу и учтиво показал рукой в дальний коней коридора:

— В зал совещаний.

Мы с лейтенантом на мгновение склонили головы в жесте ответной вежливости и поспешили дальше. Мой сопровождающий уверенно и даже как-то бесцеремонно распахнул двери совещательного зала, но за этой дверью оказался своеобразный предбанник, битком набитый пажами, оруженосцами и посыльными офицерами. Васкес трижды стукнул кулаком в следующую дверь и, когда она приоткрылась, в полголоса что-то сказал. После чего пропустил меня внутрь, а сам остался в «предбаннике».

Мог ли кто-нибудь еще час назад предположить, что я окажусь в королевском зале совещаний? А вот ведь, кому-то я понадобился. Понятно, что еще дней десять назад, в присутствии короля, состав заседающих здесь лиц был гораздо более внушительным. Но сегодня совещание было, что называется, «на злобу дня», ибо за большим овальным столом расположились те люди, кто имел хоть какое-нибудь отношение к судьбе столицы в данный момент.

Не всех из присутствующих я знал в лицо, но поспешивший мне навстречу де Бюэй быстро восполнил этот пробел. Место во главе стола, естественно, пустовало, ближайшие к нему кресла занимали справа — первый министр Огюст де Флавуа, слева — губернатор столицы герцог де Рохалес. Далее за первым министром расположились: начальник королевской канцелярии, он же канцлер или хранитель королевской печати барон Жан-Пьер де Нарсильяк, интендант финансов виконт де Лимантен, комендант Монтеры, по совместительству тесть короля и отец королевы Марии граф де ла Фронтир, капитан синей гвардии князь Репнин и капитан лимонной сотни Петер Ульмарк. По левой стороне вслед за губернатором располагались: престарелый маршал, ныне советник короля герцог де Калонже, адмирал д' Орио, начальник городской стражи Монтеры граф де Фризе и сам начальник Департамента безопасности Эскарона граф де Бюэй. Еще по пять или шесть кресел с обеих сторон оставались свободными.

— Присаживайтесь, Орлов, возможно, вы нам понадобитесь, — Франсуа де Бюэй усадил меня рядом с собой, как только была окончена церемония представления высоким особам.

— Скажу вам сразу, Орлов, — блеснувшие холодной сталью глаза Репнина буквально вдавили меня в кресло, — я не одобряю ваши методы, был против вашего приглашения сюда и считаю ваше присутствие за этим столом неуместным. Корона не нуждается в услугах бретера!

Благодаря богатству и высокому положению в обществе князь Репнин считался негласным лидером ориосской диаспоры Монтеры, и не менее раза в неделю у него на дому собирался кружок из избранных представителей наиболее знатных семей ориосцев. Тем удивительнее был факт негативного отношения капитана синей гвардии к своим соплеменникам, не имевшим счастья входить в этот круг избранных. Словно Репнин априори подозревал всех остальных ориосцев в желании выбиться наверх с его помощью и имея в активе лишь происхождение своих предков. По крайней мере, попасть что на закрытый прием к нему домой, что в роту синей гвардии под его командованием для небогатого ориосца было делом почти невозможным.

— Слава богу, князь, меня не интересует ваше мнение по данному вопросу — прошли времена, когда меня можно было смутить намеками на мой род деятельности, — но все равно спасибо, что высказали его.

— Напрасно полагаете, что я намерен терпеть оскорбления от какого-то трактирного бретера! — обширная залысина на голове князя заметно покраснела, соломенного цвета усы воинственно топорщились, а глаза просто-таки метали молнии.

— Полегче, Репнин, — неожиданно вмешался в наш неприятный разговор другой гвардейский капитан — Ульмарк, — шевалье в состоянии сделать из тебя решето своей шпагой прежде, чем ты выберешь способ защиты.

— В самом деле, князь, мы теряем драгоценное время! — голос престарелого маршала де Калонже был слаб, но все препирательства моментально прекратились.