Роджер Желязны - Девять принцев Эмбера - английский и русский параллельные тексты

— Хорошо, — ответил я, чувствуя, что по спине моей течет что-то мокрое и липкое.

На этот раз я швырнул корону изо всех сил, надеясь выбить Эрику глаз.

He caught it in his right hand and smiled down at me as I was beaten.

“Thank you,” he said. “Now hear me, all you present, and those of you who listen in Shadow. I assume the crown and throne this day. I take into my hand the scepter of the kingdom of Amber. I have won the throne fairly, and I take it and hold it by the right of my blood.”

Он поймал ее правой рукой и улыбнулся мне, как будто заставил меня сделать то, что хотел.

— Спасибо, — сказал он. — А теперь слушайте меня, все присутствующие, и те, кто слышит меня в Отражениях. В этот день я принимаю корону и трон. Я беру в руку свою скипетр королевства Эмбера. Я честно завоевал этот трон, и я беру его, и сажусь на него по праву моей крови.

“Liar!” I cried, and a hand was clapped over my mouth.

“I crown myself Eric the First, King of Amber.”

“Long live the King!” cried the nobles, three times.

— Лжец! — выкрикнул я, и тут же чья-то рука зажала мне рот.

— Я короную себя, Эрика Первого, королем Эмбера.

— Долго живи, король! — прокричали дворяне три раза.

Then he leaned forward and whispered to me, “Your eyes have looked upon the fairest sight they will ever hold... Guards! Take Corwin away to the smithy, and let his eyes be burnt from out his head! Let him remember the sights of this day as the last he might ever see! Then cast him into the darkness of the deepest dungeon beneath Amber, and let his name be forgotten!”

Затем он наклонился и прошептал мне на ухо:

— Твои глаза видели самое прекрасное зрелище за всю твою жизнь... Стража! Уберите Корвина и пусть ему выжгут глаза! Пусть он запомнит все великолепие этого дня, последнее, что он видел в жизни! Затем киньте его в самую глубокую темницу, самое далекое подземелье Эмбера, и пусть имя его будет забыто!

I spat and was beaten.

I fought every step of the way, but was taken forth from the hall. No one would look upon me as I went, and the last thing I remember was the sight of Eric seated upon the throne, pronouncing his blessing upon the nobles of Amber, and smiling.

That which he said was done to me, and mercifully I fainted before it was finished.

Я плюнул в него и меня избили.

Я отчаянно сопротивлялся при каждом шаге, пока меня волокли из зала. Никто не смотрел на меня, и последнее, что я помню, это фигура Эрика, сидящего на троне, улыбающегося и раздающего милости окружавшим его дворянам.

То, что он приказал, было со мною сделано. Бог милостив — я потерял сознание прежде, чем они успели кончить.

I have no idea how much later it was that I awakened within absolute blackness and felt the terrible pains within my head. Perhaps it was then that I pronounced the curse, or perhaps it had been at the time that the whitehot irons had descended. I don't remember. But I knew that Eric would never rest easy upon the throne, for the curse of a prince of Amber, pronounced in a fullness of fury, is always potent.

Не имею ни малейшего представления, сколько времени прошло с тех пор, как я очнулся в абсолютной темноте от непереносимой боли в голове. Возможно, именно тогда я произнес свое проклятие, а может быть, это случилось в тот миг, когда на мои глаза опускалось раскаленное железо. Не помню. Но я знал, что никогда Эрик не будет спокойно восседать на своем троне, потому что проклятие принца Эмбера, произнесенное в ярости, всегда сбывается.

I clawed at the straw, in the absolute blackness of my cell, and no tears came. That was the horror of it. After a time-only you and I, gods, know how long-sleep came again

When I awakened. there was still the pain. I rose to my feet. I measured off the dimensions of my cell. Four paces in width, five in length. There was a lavatory hole in the floor and a straw-tick mattress in a corner. The door contained a small slot at the bottom, and behind it there was a tray which held a stale piece of bread and a bottle of water. I ate and I drank, but I was not refreshed.

My head ached so, and there was nothing of peace within me.

Я уткнулся лицом в солому в полной темноте своего подземелья, и слез не было. Это и было самое страшное. Спустя долгое время, — только я и ты, Боже, знаем, сколько времени прошло — ко мне вновь пришел сон.

Сон ушел, и вновь пришла боль. Я поднялся на ноги. Шагами я попытался измерить свою тюрьму. На полу была дыра для уборной, в углу валялся соломенный матрас. Под дверью проделана небольшая щель, а за щелью поднос, на котором лежал затхлый кусок хлеба и бутылка воды. Я поел и попил, но это не прибавило мне сил.

У меня так сильно болела голова, и в душе моей не было покоя.

I slept as much as I could, and no one came to see me. I awakened and crossed my cell and felt for food and ate it when I found it. I slept as much as I could.

After seven sleeps, the pain was gone from out my eye sockets. I hated my brother who was king in Amber. Better he had killed me.

I wondered at the popular reaction, but could not guess.

When the darkness reached as far as Amber, however, I knew that Eric would have his regrets. This much I knew, and this comforted me.

Я не спал столько, сколько мог выдержать, но никто не пришел навестить меня. Я просыпался, шел на противоположный конец камеры, находил наощупь поднос с пищей и ел, то есть если находил его. Я старался все время спать.

После того, как я проснулся в восьмой раз, боль ушла из моих глазниц. Я ненавидел моего брата, который был королем в Эмбере. Лучше бы он убил меня.

Я много думал о том, как реагировали остальные на такую кару, но ничего не приходило в истерзанный болью мозг.