Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

Я думаю кое о чем еще – и моя грудь сжимается. Я не хочу задавать этот вопрос, но мне кажется, что я оказалась на краю водоворота. Но он всегда меня затягивает.

– Как думаешь, она будет там? – хриплю я, и Элейн шевелится, но не просыпается.

Взгляд Птолемуса становится острее, он поднимает бровь.

Слова с трудом сходят с моих уст.

– Наша мать?

Он не отвечает.

Он не знает.

Я жду, что меня будет разрывать от чувства стыда. Сожаления. Облегчения. Страха. Но когда я ступаю на взлетно-посадочную полосу аэродрома и впервые вдыхаю воздух Разломов, единственное, о чем я могу думать, – зубы. Волчьи зубы. Которые прижимаются к моей шее, не разрывая кожу, но удерживая меня, приковывая к месту.

«Я прошла всего несколько футов».

На долю секунды я снова оказываюсь на полу, прижатая щекой к холодной плитке. Мои родители нависают надо мной, их лица одинаково кривятся от отвращения. Я предала их. Я напала на своего отца. Я попыталась сбежать. Но у меня не получилось уйти далеко – об этом позаботились волки моей матери. При желании она могла заставить их разорвать меня на части. Ларенция Серпент – не та женщина, с которой можно шутить, хотя я, определенно, пыталась.

Только благодаря Птолемусу рычащие волки не потащили меня домой за лодыжки. Если бы он не вмешался – не напал на моего отца и не убил волка, который удерживал меня на месте, – и думать не хочу, что бы со мной сейчас было.

«Я вернулась», – думаю я, глядя на холмы, возвышающиеся вокруг аэродрома.

Осень пришла и в Разломы, окрасив зеленые леса в оранжевые и красные краски. Листья шелестят на легком ветру, а по верхушкам деревьев пляшут лучи утреннего солнца. Вдалеке я с трудом могу разглядеть раскинувшийся на гребне холма Ридж-хаус. Отсюда он кажется маленьким и незначительным; темное пятно на фоне более ярких цветов.

Элейн выходит из самолета вслед за мной и прослеживает направление моего взгляда. Она делает тяжелый вздох и нежно подталкивает меня в сторону ожидающего нас транспорта. Птолемус и Рен уже там, забираются в первую машину. Остальные делегаты и охранники Монфора направляются ко второму транспорту, оставляя нас наедине. Я ожидала, что по крайней мере один из них поедет со мной, хотя бы для того, чтобы понаблюдать. В конце концов, мы – наследники этого королевства, выжившие дети Воло Самоса. Они уверены, что мы можем захотеть воспользоваться своим правом по рождению на глазах у целого континента.

То, что никто больше не видит в нас угрозы, почти оскорбительно.

Рен все еще зевает, когда я забираюсь в транспорт и сажусь напротив нее. Сегодня она также одета в цвета Дома Сконос, но темнее: в ее платье сочетаются кроваво-алый и железно-серый. Она решительно готова поддерживать Толли и его решение отречься от престола. Элейн усаживается рядом со мной. Вчера она отдала предпочтение прекрасному платью небесного и золотого цветов, теперь же на ней одеяние, расшитое розовым жемчугом. Послание, смысл которого очевиден. Старые порядки, Дома, цвета, союзы и расслоения знати больше не имеют для нее значения. Дом Хейвен – не ее семья и не ее будущее.

Обо мне и Птолемусе нельзя сказать то же самое. Через час дом Самос отречется от престола, и чтобы сделать это, мы должны выглядеть как члены Дома Самос. Наша бронированная одежда из полированного зеркала и хрома сочетается с нашими серебристыми волосами и глазами цвета грозовых облаков. При каждом моем движении раздается звон множества колец, браслетов, сережек и ожерелий. С самого детства я была приучена к подобному великолепию – и сегодня, возможно, навела этот лоск в самый последний раз.

– Будешь репетировать? – спрашиваю я брата, вздергивая подбородок. Он закончил речь, пока мы летели, но так и не прочитал ее вслух.

Птолемус чуть не закатывает глаза. Его волосы зачесаны назад, и он выглядит как принц. Или король.

– А ты?

Ухмыляясь, я откидываюсь на спинку стула, аккуратно сложив руки на коленях. Мои острые кольца стукаются друг о друга, когда транспорт с ревом мчится по асфальту.

– Я рада, что буду второй. После тебя это будет несложно.

– Это что, вызов? – отвечает он.

Я пожимаю плечами, наслаждаясь нашей игрой. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от знакомой земли, проносящейся мимо в окне.

– Просто наблюдение.

Рен кладет руку на плечо Толли, позволяя своим длинным пальцам коснуться его брони. Она смахивает с нее невидимую пылинку.

– Это не займет много времени, – говорит она. Она бегло осматривает моего брата, выискивая любой признак несовершенства или изъяна. Мягко и привычно она поворачивает к себе его лицо и проводит большими пальцами по серым кругам у него под глазами. Ее кожа на фоне его кажется совсем темной; и она стирает с его лица любые физические признаки усталости. Круги под глазами исчезают, подчиняясь ее способности. И внезапно Птолемус выглядит так, словно провел ночь во дворце, а не в тесном самолете. – Тем более, что остальные будут молчать.