Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

Мы с вами стоим на шахматной доске. Все фигуры уже расставлены, и ход игры предугадать совсем не сложно. Пьемонт был вашим доверенным лицом в отношениях с рейдерами Прерий и отвечал за то, чтобы Монфор занимался проблемами на собственных границах, давая Озёрному краю время перегруппировать свои силы. В конце концов, в Археоне вы потерпели жестокое поражение, и полагаю, ваши дворяне на протяжении всей этой кампании держали вашу мать за горло. В Разломах вы столкнулись с сопротивлением не потому, что Серебряные дворяне были против вас, а потому, что они боялись и уважали моего отца. Все закончилось тем, что его труп оказался на вашем корабле, не так ли? Какое ужасное недоразумение. Как же далеко могут распространиться слухи. А в вашей собственной стране, в благочестивом, гордом, богатом Озёрном краю, неумолимо приближается зима. Скоро начнется сбор урожая. Подозреваю, у вас не хватает очень многих рабочих рук Красных? И как их можно винить? Ведь если они хотят лучшей жизни для своих детей, им достаточно всего лишь пересечь границу.

Вы нимфа, Айрис. Вы можете читать приливы и отливы, вы можете изменять течения. Но стремительный ход этого течения изменить нельзя. Я хорошо разбираюсь в металле, принцесса. И мне известно, что любой стали, которая не гнется, суждено сломаться.

Если ваш трон, ваша корона и ваши жизни имеют для вас хоть какую-то ценность, вы подумаете, что можно сделать, чтобы их защитить. Единственный способ пережить это – равенство крови, новые законы, как только вы сможете их написать. Только так вы сможете сохранить у себя в руках хоть какую-то власть.

Эванжелина Самос из Монфора

Пока Птолемус, широко раскрыв глаза, переваривает смелую тактику сестры, мир вокруг меня затуманивается. Я не слышу, как он перечитывает фрагменты ее письма принцессе Озёрного края.

«Эванжелина Самос из Монфора».

Я знала, что она больше не будет использовать свои титулы, но услышать ее имя, увидеть его написанным на бумаге…

«Из Монфора».

Она действительно отпустила то, чем была, и… принимает то, кем мы можем быть.

Мои глаза застилает пелена слез, и Эви сжимает мою руку.

«Эванжелина Самос из Монфора».

«Элейн Хейвен из Монфора».

– А письмо об отречении? – хрипло говорю я, пытаясь сдержать слезы.

Она стискивает зубы, но опускает голову.

– Прочту его сама.

От напряжения последних нескольких дней неожиданно не осталось и следа – и я чувствую, как спадает груз, давящий на мои плечи. Я сдерживаю вздох облегчения и вскакиваю на ноги. Запинаясь о полы халата, я быстро направляюсь к шкафу.

– Думаю, хорошо, что я уже собрала вещи.

Когда мы добираемся до аэродрома на склонах Асцендента, солнце уже почти село. Сосны, кажется, наклоняются, наблюдая, как мы вчетвером выбираемся из нашего транспорта на освещенную красными лучами взлетно-посадочную полосу. Мы сильно отстаем от графика, но, похоже, никто не возражает. Ни Птолемус, ни наши пилоты и сопровождающие представители Монфора, ни даже Кармадон и премьер Дэвидсон, которые пришли проводить нас. Они сильно выделяются на фоне слуг – Кармадон в своем белом костюме и премьер-министр со своей знакомой, загадочной улыбкой. Присутствие Эванжелины, кажется, совсем их не удивляет. Они как будто знали, что она передумает.

Хотя первым свое отречение зачитает Птолемус, он держится за Эванжелиной, позволяя ей задавать нам темп. Она идет быстро, ей не терпится поскорее покончить с этим. Хотя она определенно выглядит как принцесса. Вместо потрепанного тренировочного костюма на ней черные кожаные леггинсы, куртка в тон и серебристая накидка, которая идет волнами, как жидкая ртуть. Насколько я знаю, она действительно может быть из жидкой ртути. Остальные одеты так же. На Птолемусе – форма с накидкой в тон одежде Эванжелины, а Рен одета в платье с красным и серебряным рисунком, цветов Дома Сконос. Я сегодня вечером не хочу носить цвета моего Дома. Поэтому вместо черного платья я выбрала светло-голубое с золотом, как облака на рассвете. Оно подчеркивает мои глаза.

Эванжелине это нравится, и она не пытается скрывать свои чувства. Она оглядывается на меня, с нетерпеливым удовлетворением оглядывая мой наряд.

Наш эскорт из охранников Монфора и дипломатов, не теряя времени, поднимается в самолет, едва поздоровавшись с премьером. Эванжелина пытается сделать то же самое и уклоняется от протянутой руки Кармадона, но так же проигнорировать премьера не может. Он не преграждает ей путь и дает ей возможность избежать встречи с ним.