Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

— Тихо, — выдохнула Тааль, заметив, что одна из лисиц — матёрая и большая, ночного цвета тёмных фиалок — двинулась к ним. После пары грациозных шагов она тягуче присела, выставив передние лапы, мелькнула белым кончиком хвоста — и вот на её месте уже грязная, смуглая женщина, чья нагота прикрыта только фиолетовыми волосами. В волосах запутались листья и веточки, на немолодом лице застыл хищный оскал.

«Они похожи на него, — отметила Тааль про себя, пытаясь успокоиться. — Правда похожи, все. Но намного более… дикие. И в них совсем не чувствуется той Силы».

Зато чувствуется другая. Простая и древняя, как Мироздание, жажда крови.

— Па-ахнет, — прошипела женщина, скользя к ним на полусогнутых ногах. Вертикальные зрачки-щели расширились, когда она взглянула на рану кентавра. — Свежее мясо. Оставьте предателя нам, птички, мы славно поужинаем…

— Что она говорит, Тааль-Шийи? — спросил Турий. Вид у него был по-прежнему такой, точно он рассматривает созвездия или рассказывает очередную скучную историю (во время таких Тааль всегда привторялась, что внимательно слушает, чтобы его не обидеть — несмотря на то, что имена каких-нибудь древних великаньих вождей или открытых кентаврами равнин ничего для неё не значили). — Я всё-таки не разбираю этот лай.

Тааль перевела; у неё даже не дрожал голос. Наверное, последние события и впрямь сделали её смелее. И ещё, признаться, ей немного льстило, что она понимает речь существ, с которыми даже всезнающий Турий не способен беседовать.

— Пожалуйста, спроси, кого я предал. Мне по-прежнему трудно понять. Если они о тэверли, то передай: я считаю, что это те, кто поддался страху и пошёл к ним в рабство, заслуживают зваться предателями — своей земли, и её магии, и всего, во что верят.

— Прикусил бы ты язык, оратор! — вздрогнув, посоветовала Гаудрун. Ей уже наверняка виделось, как острые белые зубы смыкаются на её беззащитном горле — и кто тогда выручит маленького Биира?… — Тааль, выразись уж как-нибудь повежливее. А то коняга привык толкать речи, как в своём садалаке.

Тааль перевела, постаравшись смягчить громкие слова. Женщина с фиолетовыми волосами подобралась ещё ближе, почти оттеснив Турия к дереву. Даже если бы кентавр мог бежать, спасаться было негде: лишь сейчас Тааль заметила, какой правильный круг образовали лисы. К ним подтягивалось подкрепление из птиц, змеек и огромных ежей. Невольно Тааль задумалась о том, есть ли в Лесу такие же волки — и сразу отбросила эту мысль.

— Двуликие служат господам, которых поклялись защищать. Мы помогаем господам вернуть своё по праву. Скажи коняге, что он поступил бесчестно. Он должен умереть.

Тааль вздохнула. Их с Гаудрун точно не хватит на то, чтобы защитить Турия — хоть им самим вроде бы никто не угрожает… Нет, даже думать о таком стыдно. Отец учил Тааль, что друзей не бросают в беде. Мать… Чаще она уклончиво говорила, что жизнь слишком сложна для свода правил, и предлагала Тааль расчесать ей волосы под новую песню.

— Кажется, они собираются тебя съесть, — сообщила она Турию, обозревая ряды янтарных глаз. — Они… очень с тобой не согласны.

— Что ж, думаю, мы можем договориться, — сказал Турий, поморщившись от боли в ноге, и задумчиво погладил светлую бородку. — Объясни им, что никакой выгоды им не будет, если они выполнят этот приказ.

— Они не послушают, — грустно констатировала Тааль, слух которой обострялся с каждым мгновением. Ей уже казалось, что весь Лес вокруг вопит в ярости, что каждый клочок земли надрывается, крича о своей жизни.

Звери ждали приказа женщины-лисицы. Тааль была уверена в этом. Значит, убедить её, только убедить… Ей всегда нравилась разумная мягкость Турия, но здесь она точно не к месту. Нужно придумать что-то ещё.

— Мы не собирались причинять вам вред, — сказала она женщине-лисице, чтобы потянуть время. — Если мы случайно вступили в ваши владения, то сейчас же уйдём.

— Это не их владения, — обронил Турий, явно не замечая дипломатических потуг Тааль. — Никогда оборотни не жили в этой части Леса. Тэверли позволили вам занять эти земли, ведь так?

Гаудрун обречённо вздохнула и напрягла когти, готовясь к атаке на чьи-нибудь жёлтые глаза. Каждый второй в лисьей стае рассерженно зашипел или тявкнул; светло-жёлтый лис — другой, на вид совсем дряхлый — оскалился так, что Тааль почти услышала исходившую от него ненависть.

— Кентавр прав, — сказала женщина-лисица и, немыслимо выгнув ногу, почесала фиолетовые космы. — И мы нисколько не стыдимся этого. Господа приказали убить тебя и доставить к ним этих птичек, — она кивнула на Тааль с Гаудрун; поляну наполнило согласное тявканье. Старый лис, с усилием перекувыркнувшись, сбросил звериный облик и оказался крупным седым мужчиной. Двое гигантских ежей из-под колючего куста последовали его примеру — и вот перед Тааль уже двое откровенно веселящихся мальчишек.