Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Хадура не было, чтоб командовать, единственным властителем мыслей наемников остался царевич, но тот молчал, заворожено глядя, как быстро сокращается расстояние между ним и Мертвецом, с какой скоростью редеют ряды стражей, как, будто не встречая сопротивление, не замечая ранений, движется, покрытый кровью своей и чужой с ног до головы его бывший провожатый, который, казалось, восстал из могилы, ради того, чтоб утянуть Пахолика за собой. Царевич молился, чтоб этот призрак прошлого никогда бы не посетил его снова, он всеми силами отталкивал самую мысль о такой возможности, он умолял, чтоб чаша сия… нет, не миновала. И теперь, он, вдруг снова стал четырнадцатилетним беспомощным княжичем, ожидающим своей участи у ворот Тербицы – которая снова оказалась в руках Мертвеца.

– Спасайте царевича! – донеслось снизу. Толпа защитников немедля перестроилась, несколько человек со щитами, быстро подхватили Пахолика под руки, закрыв его от взоров Мертвеца, потащили к лестнице. Мгновение и тот исчез из виду.

Наемник вздохнул и выдохнул – и одним прыжком оказался в саду первого этажа, еще в полете начав кромсать головы лучников, безуспешно пытавшихся увернуться и никак не ожидавших что их цель окажется совсем рядом, а они в полной беспомощности перед нею.

Только зарубив их всех, Мертвец немного успокоился, перевел дыхание и бросился к лестнице. Видно, царевича повели подземным переходом, решил он, убив троих стражей, стоявших у пролета. Вроде бы он слышал неясный шум, исходивший откуда-то снизу, шорох шагов, позванивание стали о сталь. Что-то мешало в плече, бездумно он выдернул стрелу, застрявшую в теле – и поразился, сколь быстро перестает течь кровь из раны, а та, в свою очередь затягивается, рубцуется так, словно мгновения для него слились в дни. Он вздрогнул, осмотрел собственное тело. Его не раз полосовали, рубили, но раны уже успели затянуться. Словно он и сам стал чудовищем, каменным василиском, что не боится ядов, сам извергая их, и которого так трудно убить, ибо и кожа немыслимо толста и нанесенные раны зарастают на глазах. Он сражался с таким чудищем в подземельях Метоха, пусть старым и уставшим от жизни, но слишком живым даже в таком преклонном возрасте и слишком вертким, чтоб привыкшему к битвам Мертвецу можно было быстро отпраздновать победу.

Теперь он стал василиском. И внутренне, как о том говорил еще капитан нефа, и верно, внешне. Он видел страх в глазах охранников, видел, как они отступали перед ним, он полагал, перед мечом, нет, тело, с пугающей быстротой залечивавшее раны, вселяло в бывалых воинов, прошедших огни и воды, подлинный ужас. Сколько он порубил защитников Пахолика – два, три десятка? И ни на мгновение не остановился, даже не сбил дыхание.

Мертвец встрепенулся. Надо поторапливаться, иначе царевич вырвется из дома, а там путь наемнику преградит целая армия загдийцев, да и кривичи присоединятся защитить новое божество. Он бросился вниз, преодолев четыре пролета словно один, и оказался в длинном петляющем тоннеле, ведущим в сторону реки. Куда же еще бежать, как не за черту городских стен.

Зрение обострилось, движения стали гибкими как у большой кошки, он спешил, он нагонял, еще чуть, совсем немного – он уже отчетливо слышал шаги и позванивание доспехов. Его услышали: кто-то негромко приказал готовиться к бою. Мертвец чуть сбавил ход, стараясь не напороться на выросшие перед ним пики, рубанул по ним мечом, отскочил, уклоняясь от брошенных топоров. Узкий петляющий коридор не давал возможности замахнуться. Стрела взвизгнув, пролетела мимо него, воткнувшись в доску. Еще одна обожгла бок.

В это же мгновение потолок покачнулся, вздрогнул, и рухнул на голову. Непроглядная тьма, казалось, пришедшая со всех сторон, сжала наемника, поволокла, – а затем с маху бросив на обжигающе холодный камень пола, придавила с немыслимой силой.

– Сколько?

Он потряс головой, наваждение медленно сходило. Перед глазами мельтешила рука с двумя прижатыми к ладонями пальцами, остальные до хруста оттопырены, мелко трясутся у носа. Для чего это? Можно подумать, не то что-то е его глазами. Или с телом. А что с ним случилось вообще? Как он оказался… а где оказался?

– Ремета, – рука принадлежала схимнику, это его голос наемник слышал сейчас, тревожно спрашивавший одно и тоже. – Ты что, старик, сам сосчитать не можешь?

Отшельник вздохнул, покачав головой, вгляделся в зрачки, потом коротко произнес: