Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

В эти дни пастуха видел редко, да и то мельком. Тот, если не ухаживал за ранеными, пропадал с Велемудром на Капище. Там они то ли духов сдабривали, то ли шаманам шаманить мешали – в их дела рыцарь не вникал. Одно хорошо, паренек был при деле! Глядишь, и оставит его волхв в учениках.

Это надо же, звезды пастух срывал! Чего в мире не делается! И ведь чувствовалось, не врет. Замечал рыцарь в нем необычность, так оно и оказалось. От Митяя словно исходили волны тепла. Они беспокоили, пробуждали что-то темное, прячущееся глубоко внутри. Скрытый зверь, проклятие или благословение рода Забугоровских, скалил зубы, рычал медведем, кричал девой, становясь сильнее с каждым днем.

Дементий не хотел этого, но кто его спрашивал. Контроль над мыслями, разумом, сознанием постепенно утрачивался. Ему оставалось лишь идти навстречу своей бездне.

На башне он облокотился на поломанный зубец. День обещал быть жарким! Внизу во многих местах и так неглубокий ров был засыпан, во льду вала прорублены ступени и сделаны вставки. От соснового бора мало что осталось, перекаты очень постарались – извели до выхода из долины, от реки до склона Камня.

Как только первый луч солнца отразился от шлемов кочевников, забили бубны, затрещали трещотки, и темная волна покатилась на стены. Однако не докатилась. Конные лучники образовали карусели и стали закидывать защитников стрелами. Сразу же появились раненые, кто-то свалился наземь с пробитой шеей.

Спустя какое-то время Дементий увидел несколько плотных пеших групп, заходивших под стены с лесенками.

Поток стрел усилился. Воин присел за остатки зубца. Ратник справа вдруг схватился за лицо, зашатался и опрокинулся вперед. Рыцарь попытался ему помочь. Не успел. Три стрелы, одна за другой, вонзились в щит. «Метко бьют», – с досадой подумал он, вернувшись обратно.

Лех выжидал, пока справлялись без него. Часть лесенок удалось опрокинуть. Их отталкивали от стены длинными шестами, на них сбрасывали бочки и камни. Лесенки надламывались, кочевники с криком падали вниз. Вскоре тела перекатов неровным слоем покрыли поверхность вала. Но и защитники теряли людей, стрелы собирали обильную жатву. Любичи так не умели, их лучники чаще мазали, чем причиняли какой-либо урон. Но так было, пока меч с топором не обрушивались на саблю, тут уж камнеградцы не плоховали.

Еще один отряд перекатов зашел с юга, по льду реки.

И в этот момент Дементий напрягся – звуки изменились. К возгласам любичей примешался чужой говор. Знать, пора! Он поправил шлем, достал меч и, опережая ратников, устремился к месту прорыва. И правда, за ближайшей башенкой слева нападающие сумели закрепиться на стене и теперь отвоевывали проем за проемом. Защитники града дрогнули.

Но, как оказалось, не все. Хрупкий сложением юноша, орудуя двумя короткими клинками, удерживал пятерку неприятелей, причем еще двое лежали, распоротые точными ударами. Дементий уже видел этого отрока – тот изумительно владел своим оружием, – но оказался вблизи него впервые.

Храбрец веерным движением отвел выпад сразу двух сабель и тут же неуловимым финтом подсек острием ногу одного из противников. Раненый перекат завалился, наткнулся на своего и вместе с ним отправился вниз, вовнутрь крепости – ограждение у прохода было лишь с одной стороны. Однако к оставшимся троим присоединилось столько же. В этот момент стрела чиркнула по плечу юноши, задержав подготовленный выпад, чем не преминул воспользоваться один из врагов. Он нанес юркому любичу резкий удар в область головы. Тот потерял равновесие и отлетел назад, прямо к ногам Дементия. Шишак слетел с головы, и взору открылось лицо донельзя рассерженной Любавы.

– Удивила? – спросила девушка, сплевывая кровь. Глаза ее лихорадочно блестели, лицо было красным, космы предательски рассыпались по кольчуге.

– Не то слово, – ответил мужчина и тут же вступил в схватку.

Он принял на плоскость своего меча чью-то саблю, ударил щитом о щит, и кочевник полетел со стены ломать кости. Разворот – и родовой меч перерубил клинок следующего у самой крестовины. Следом Дементий приложился налокотником в его переносицу, на этом битва для переката закончилась. Рыцарь подставил щит, отвел удар, опять прикрылся, пропустил копье своего, добил подранка. И снова скоротечная схватка, и еще одна перерезанная глотка, отрубленная рука, вскрытая грудь, которую не спасли ни вареная кожа, ни кольчуга. За его спиной толпились любичи, по мере сил помогая, а больше стараясь не мешать.