Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

— Шаманы с ним, — раздался за спиной голос Велемудра. «И он тут, — подумала Любава, – как я всех-то вас не заметила?» – Стен будет мало, придется серьезно попотеть. Не обессудьте, весточку о помощи не передать. Навь с Изнанкой заблокированы, а голубей ястребы кочевников рвут на вылете.

— Разве наши воины разучились дрова рубить? – с вызовом воскликнула купцова посланница, дерзко окинув взглядом мужчин. -- А если мышами решат прикинуться – бабы с коромыслами на стену встанут!

В этот момент послышались хлопки, в сторону любичей полетело множество стрел. Девушка, как и многие другие, завороженно наблюдала за их полетом. Но в последний миг Велемудр шепнул заветное слово, и руна, ранее им подготовленная, сверкнула голубым. Лишь пепел коснулся лица Любавы. Макошь род ная, ведь могло все здесь и закончиться!

Набат смолк. Первая жизнь оборвалась.

Воин в броне цвета черного перламутра все так же неподвижно рассматривал крепость. Он словно что-то выискивал на ее стенах.

– Дитя мое, прошу, позволь тебя увести, второй раз могу и не успеть, – тихо проговорил волхв. – Обещаю, никто не дрогнет, каждый будет стоять до последнего.

– Сам, – вмешался Хадко, – я сам провожу нашу уважаемую госпожу. Правильно, незачем красавице подвергаться опасности. Мы уж как-нибудь…

Чудин крепко схватил ее за локоть и почти потащил к внутренней лестнице.

Любава перед ступеньками обернулась, воин у соснового бора поднял руку в латной перчатке…

Перед ее домом старшина рудокопов остановился, отдышался и сказал:

– Ты, девица, не серчай на меня, если что не так скажу или сделаю. Но не спеши, не спеши с выводами. Пустые штольни не повод ставить крест на Камнеграде. Он еще купцам послужит. Ведь лежит у самого сердца Старых гор, тут такие богатства под ногами, надо только нагнуться, присмотреться, принюхаться. Дай мне время, уговори отца обождать, и место это себя сторицей оправдает. Мне ль не знать.

– То-то ты один и процветаешь, – съязвила Любава. – Или правда, твой народец помогает? Не Мракобес ли шепчет тебе в уши? Не он ли просится с твоего языка? Признайся, ведь есть то, о чем ты не договариваешь?

Она вывернула локоть из его руки и отступила на шаг.

– Как-то зло у тебя получилось, – мягко проговорил мужчина. – Вроде бы ничего плохого тебе не сделал. Так и ты не делай, все же вместе под осадой сидеть. Подумай над моими словами, если что нужно, обращайся, мой дом – твой дом, твоя нужда – моя нужда. Помоги мне, и я стану твоим лучшим другом. А кусать меня не надо, мало ли как все повернется…

После этих слов Хадко развернулся и пошел обратно.

Любава успокоила дыхание. Каким бы трудным не было решение, оно уже принято.

Дни предстояли тяжелые, но в поражение любичей она не верила. К тому же в сундуках ждали своего часа острые клинки и собранный под нее доспех. Вот и пришла пора проверить, чему научилась у Ритарха. Пришла пора узнать, чего она стоит. И никакой волшбы, белесой нимфы и сапфировых змеек, лишь каленая сталь и воинская сноровка.

***

Шел пятый день осады. Всего лишь пятый, кто-то скажет. Уже пятый, возразят те, кто прожил эти дни.

Рыцарь открыл глаза. Осмотрелся. Вспомнил, где находится, вылез из-под теплых одеял и вышел голышом во двор с задка дома. Солнце еще пряталось за вершинами гор. Стоял предрассветный сумрак. Во дворе он облился водой, поморщился, когда студеная влага коснулась недавней раны на боку, долго вытирался и вернулся в дом.

Один из холопов Семушки, привычный к поведению Дементия, подал теплой суры, которую тот с удовольствием выпил. Сам воевода уже был на стене. Напиток из трав прогнал остатки сна. Лех без спешки облачился в доспех – в бригантину с поножами и наручами, повязал ремни, пристегнул ножны, закрепил на голове шлем – топхельм, неуместный в Прираречье, зато надежный, и под конец перекинул через руку со щитом убранный мехом плащ.

На улице остановился у каменной жабы. От сего животного в камне было немного; больше изваяние походило на толстую уродину. Но не спорить же с местными? Жаба так жаба. Дементий воткнул меч рядом с ней и встал перед поблёскивающим лезвием на одно колено. «Род, изначальный предок, помоги сдюжить, надели отвагой, не обидь удачей», – прошептали губы и повторили еще на двух языках. Так надежней, скорее услышат. И лишь потом направился к надвратной башне.

Пять дней не прошли даром: многие камнеградцы получили ранения, кое-кто перестал дышать. А ведь и штурма толком не было, так, проба сил. Где-то шаманы швырнули колдовством, как-то ночью перекаты попытались перелезть через стену. И постоянный ливень стрел, слишком плотный и точный даже для кочевников.