Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

– Ладно, что случилось? Говори! – сказал пастух. Голова у него болела до сих пор. Звон никак не уходил из памяти. Слишком громкий, чистый и какой-то беспощадный. Паренек никогда не видел хрусталь, но почему-то точно знал, как тот может звенеть. Однако это был не просто хрусталь, в нем присутствовало что-то инородное.

– Видишь ли, какое дело, – слова шишига произносила с перерывами, ей часто требовалось перескакивать через каменистые проплешины, встречавшиеся теперь среди кустов и травы, – да-да, я выжила, спасибо за беспокойство, меня тут местные предупредили о некоторых проблемах. Не смотри на меня так, мне неуютно становится от твоего взгляда. Будто бородавка на носу выросла, а ты ее разглядываешь. Так вот, проблемы у нас. Может быть, и большие. Дело в том, что поблизости объявилась стая волков. Ну да, таких серых и кусачих, с красными глазами. И…– тут шишига сглотнула, – они нас выследили. Как Василис прекрасных загонять будут, пту, сорвалось.

К этому моменту пастух заметно побледнел, его пальцы судорожно сжали терновый посох. Страх вернулся и мощной волной накатил снизу, ноги предательски ослабли. Чара, заметив состояние [паренька], боязливо прижалась к его коленям. Как только отара тронулась в путь, она простила ночные побои. Шишига же продолжила:

– Но это полбеды. Основная беда в том, что с ними оборотень, тот, который и человек, и волк. И вот это настоящая проблема, стой, не падай, ай-яй-яй, пришибешь ненароком.

При упоминании об оборотне, волколаке, ноги пастуха окончательно подкосились, и он шлепнулся лицом вниз, получив вдобавок посохом по голове. Это было слишком. Сны, хрустальный звон, а теперь…

Все, что умерло, но не попало в Ирий, не кануло в Нави, все, что обманывало смерть или договаривалось с ней, – было для человека нежитью. И если домовята были родными, то кикиморы уже считались вредными существами. С теми и другими можно было худо-бедно сосуществовать. Но когда дело касалось оборотней, человек становился бессильным. Здесь требовалось вмешательство ведьмака, волхва или ведуний.

Волки не слышали пастуха. Они верили только бегу и стремительной атаке, запаху крови и страха. Всей стае глаз не завести, ум не успокоить, а когда среди них оказывались волколаки, опасность, исходящая от стаи, утраивалась. Волколаки соединяли в себе острый ум человека и интуицию дикого зверя. Случалось, они опустошали целые уделы, где убивали всех, кто попадался им на пути: без жалости, без смысла, без сожаления.

– Ты че такой чувствительный, я же с тобой, – суетилась вокруг него шишига, ей даже удалось отогнать Чару. – Не надо больше так падать, еще голову расшибешь иль меня раздавишь. Короче, я предупрежу, если они приблизятся. Постарайся не паниковать, на тебе сильный оберег, еще отцом сделанный, тебя они не тронут. А уж бараны постараются как-нибудь защитить отару. Они у нас крупненькие. Ммм… накаркала. Волки приближаются, а я думала, до завтра будет спокойно. Только без паники, прошу придерживаться выше озвученного плана.

Можно долго любоваться звездами и развеивать облака, но как это поможет, когда из-за холмов вот-вот появятся серые убийцы? Пастух бросил взгляд на одинокую березу. Конечно, он-то спасется, но остальные? Эх, а он еще переживал из-за тумаков. Между тем шишига развила бурную деятельность: под ее началом бараны поспешно выдвинулись в первую линию, ягнята отошли в середину, овцы замкнули неровный круг.

Пастух сглотнул: теперь и он почувствовал приближение угрозы. Осознание того факта, что спасения ждать неоткуда, подействовало отрезвляюще. Он успокоился, насколько это было возможно, перехватил посох как дубинку и встал рядом со старым бараном. Тот скосил глаз, помотал головой и отвернулся, – злопамятный, не простил проделку с тучей. Самцы шагнули вперед, оставив пастуха сзади, он оказался отгорожен их кудрявыми низкими спинами.

Невысокая верба с шиповником скрывали подступающие к долине низины с журчащими в них ручьями. Посередине долины отара скучковалась и с трепетом ждала появления вражьей стаи. И будто оправдывая ожидания, раздался жуткий вой. Солнце скрылось за пригнанной с запада тучей грязного цвета. Потемнело. Усилился ветер, духота сменилась прохладой. Трава пригнулась. Снова раздался вой, на этот раз протяжный, ему вторило еще несколько глоток уже со всех сторон. Страх опять вернулся, пастуха затрясло. Никогда, никогда сюда не проникали оборотни, их угодья располагались далеко на востоке, к югу от Старых гор, до которых был не один месяц пути.