Дмитрий Павлов - Потеха колдунов - Пробуждение

И вот из-за кустов показались красные глаза белоснежного хищника. Он стремительно выпрыгнул, грациозно встряхнулся и словно улыбнулся, обнажив молочно-белые клыки. У него была широкая грудь, ровная спина и гордо поднятая крупная голова. И ни одного намека на трусливую настороженность, свойственную волкам. Глухое ворчание вырвалось из его пасти.

Потом волколак разогнался и ринулся на отару. Скорость, с которой он бежал, не уступала скорости самого ветра. За ним следовали, вытянувшись полумесяцем, постепенно отставая, серые тени – олицетворение свирепой жестокости, могучая сила челюстей, клыков и мышц, настроенная на смерть.

Волколак приблизился, резко прыгнул и втиснулся между баранами. Запах псины ударил пареньку в нос, хищник оказался от него слишком близко.

Убийца заметался между животными, нанося им жуткие на вид раны. Один, второй, третий баран получили увечья, и лишь мгновения оставались до того, как в проделанную прореху в овечьем строю хлынут волки. Перед пастухом упал баран, в возникшей сутолоке паренек ничего лучше не придумал, как нанести с размаха удар посохом снизу вверх. Посох попал волколаку прямо под брюхо. Хищник упал на хребет, заскулил, однако тут же извернулся, чтобы уйти от наставленных рогов, и попытался прошмыгнуть под старым бараном. Что там у них случилось – переоценил ли оборотень себя, удар ли у пастуха получился отменным или шишига постаралась, – но баран опустился на него сверху и прижал к земле. Неожиданно волколак затих, а баран так и остался лежать на нем, трясясь всем телом. Испуганная мордочка шишиги, и правда, промелькнула между копыт.

Волки не решились повторить маневр вожака, ведь бараны восстановили свой плотный строй, но и не стушевались. Они разбились и в два потока стали обтекать отару, с тыла ее никто не защищал.

Они весело неслись, и казалось, вот-вот их задумка удастся. Кровь была рядом! Ветер не успевал за их серыми хвостами! Смерть пела песню!

Пастух провожал их взглядом. Он понимал, что не в состоянии помешать. Животные плотно сбились вокруг него, ему ничего больше не осталось, как стоять возле затихшего оборотня и дрожащего барана на нем.

Когда обход был завершен и стая почувствовала приближение мига торжества, над долиной разнеслось раздирающее слух громкое блеяние. Затем истошно завизжали два матерых волка. Они замыкали один из потоков стаи, и что-то причинило им немыслимую боль. Их тела были кем-то отброшены далеко в сторону, и на лапы они уже не поднялись. Следом та же участь постигла еще троих. И только тогда показался исполинских размеров грязно-желтый баран, горный муфлон с чрезвычайно развитыми толстыми рогами. Глаза зверя покрывала сетка воспаленных сосудов, пена свисала с морды. Он с такой яростью нападал на волков, что те просто не могли с ним ничего поделать и один за другим погибали под его копытами и рогами.

С появлением муфлона ситуация в долине резко изменилась. После скоротечной гибели своих братьев и в отсутствие лидера стая распалась на группы, потеряла интерес к отаре и удирала во все стороны. Волки неслись все дальше и дальше, прижав уши и опустив хвосты. Когда последний из них скрылся в окружающих низинах, горный баран фыркнул, срыгнул и уверенно пошел на опиравшегося на посох паренька. Пастух молча стоял, не зная, что ему предпринять. Подойдя, муфлон наклонил морду и сбил [его] с ног ударом лба в грудь, перешагнул, обдал запахом пота и направился к оборотню. Тот зашевелился, баран, до сих пор так и не слезший с него, испуганно вскочил и бросился наутек. Муфлон что-то проблеял, потом подскочил и с ненавистью опустил сверкнувшие серебром копыта на голову оборотню.

– Зачем? – закричал пастух, увидев, как треснула височная кость волколака.

Не обращая на паренька внимания, могучий зверь деловито проследовал к овцам. В то же время белоснежное тело поверженного врага забилось в конвульсиях, лапы удлинились, шерсть опала, однако все достаточно быстро закончилось. Волколак так и не смог полностью обратиться в человека. Пятно крови под его головой увеличивалось. Юношу затрясло, пережитое начало сказываться. Он опустился на колени, выронил посох и освободил желудок от содержимого. Если бы не этот муфлон, на которого пареньку страшно было даже взглянуть… По правде говоря, он боялся его ничуть не меньше, чем волков или того же оборотня.

И тут его снова накрыло. Хрустальный звон наполнил пространство. От звона потемнело в глазах. Паренек упал и принялся хватать зубами траву.