Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

Вы ждали меня, костлявые, покосившиеся и обшарпанные друзья?

Дома не ответили ему, тускло мерцая тёплым светом из- за грязных окон.

Гири расположился под небольшим навесом, сидя на ящиках и грея руки у жаровни. Рядом громоздились его клыкастые дуболомы, похожие на огромные мокрые валуны.

— Как прошло? Судя по звукам, очень эффектно, — полуфэйне показалось, что он увидел тень улыбки на лице нидринга.

Разумеется. Вы же ненавидите друг друга. Городские крысы…

— Не только эффектно, но и эффективно, — уверил он, доставая из кармана плаща плакт. Запалив тонкий прутик о жаровню, он затянулся. — Я должен исключить самые очевидные варианты. Чтобы быть уверенным, что копать нужно глубже.

— Тебе виднее, — апатично заметил Гири, растирая руки над огнём. — Главное — сделай это побыстрее. Мне ещё нужно закрыть цех и… Прибрать. Так что можешь идти.

— Спасибо, что разрешил.

На улице пахло землей и сыростью. После цеха эти ароматы казались Баэльту благовонием. Он поглядел на пустые улицы, залитые водой, поглядел на угрюмые, в потёках дождевой воды дома, на небо, которое и не думало проясняться.

— Возвращайся поскорее, Мрачноглаз, — Гири протянул ему свою руку.

Баэльт проигнорировал этот жест. Он уже шагал под дождём вглубь ремесленного квартала, в сторону ворот квартала жилого.

Ему нужно было выпить.

Дождь приглушённо барабанил по крыше и грязным, едва пропускающим свет окнам. Тяжёлые капли медленно стекали по стеклу, искажая слабый свет с улицы. На пару мгновений стекло стало золотым с серебряными разводами капель — мимо прошёл отряд стражи с факелами в руках. Однако вот они завернули за угол, и свет исчез.

— Интересно, чего им тут надо? — протянул Мурмин, уныло уставившись в окно.

— Того же, чего и всегда — сделать вид, что они что- то делают, — сонно ответил Баэльт.

Всё убогое здание таверны «Пьяная подкова» было забито людьми, а потому от шума можно было оглохнуть. Обычная смесь таверны после рабочего дня — крики, смех, чьи- то визги, стук кружек и разговоры. Запахи пота, дешёвого эля, пива, вина. Запахи похоти, усталости и отчаянья, которые пытались утопить в веселящем хмеле.

Всё это походило на праздник во время погребения. Да и лица под стать — усталые маски растягиваются в улыбках, тусклые глаза слезятся будто бы от шуток.

Свадьба на костях.

Сюда не приходили за новостями, собеседниками и приятной едой. Самыми ходовыми новостями тут были личности новых шлюх из ближайшего борделя, лучшим собеседником мог быть чудом попавший сюда ветеран, ещё не напившийся до беспамятства. А лучшей едой тут было бы отсутствие всякой еды.

Сюда приходили, чтобы напиваться. Чаще всего в этом зале был слышен лишь шепот тихих переговоров крайне тёмных личностей. Сегодня же таверна надрывалась исступлённым криком умирающего безумца — моряки с пары кораблей решили обогатить хозяина этого убого места.

Полуфэйне грустно вздохнул — раньше его привлекало в этой хибаре то, что здесь было тихо и безлюдно.

Какой- то заросший щетиной детина сильным хриплым голосом вещал, что угощает сегодня всех. Монеты летели из его рук и падали на пол, где их торопливо подбирали служанки. Моряки хохотали и задирали им подолы, к неубедительному и вялому возмущению девушек. Однако дальше дело не шло.

Пока. Вопрос лишь в количестве выпитого.

Детина, сев на стол и усадив улыбающуюся смущённой улыбкой служанку на колени, рассказывал какую- то чушь благодарным слушателям. До сонного Баэльта доносились отрывки фраз о Ксилматии, Келморе и каких- то леди.

Он не вслушивался — ему было глубоко наплевать на всех, кто окружал его в этот вечер.

Впрочем, он начинал чувствовать раздражение.

Он пристроился в дальнем конце комнаты, в самом мрачном углу, сложив руки на груди и угрюмо глядя на кружку с вином. Видел бы его сейчас отец.

Подающий когда- то надежды полуфэйне похож на уличного грабителя и хлещет мерзкое людское пойло, которое кто- то поимел наглость назвать вином.

Удручающая картина, подумал Баэльт, слегка поднимая голову и глядя в искорёженное отражение на окне. Как и всё вокруг. Хоть я и ненавижу этот город, я его часть. Как и он — часть меня.

Мурмин что- то говорил, но Баэльт привычно не слушал. Нидринг редко рассказывал что- либо полезное. Или хотя бы интересное.

К тому же, сейчас Баэльт не хотел ни о чём думать.

— Я вам клянусь своим мечом, после битвы вода в Веруге на день окрасилась в красный! Конечно, Ксилматия нас озолотила, но потеряла на этом не сильно много — из сотни нас осталось- то человек пятнадцать! — особо громко, видимо, подводя итог рассказу, прокричал наёмник. Немногие слушали его внимательно и начали что- то весело спрашивать.