Владимир Андриенко - Знак вурдалака

— Был? — спросил Карпов.

— Был, ибо тело вурдалака было сожжено и прах его развеяли.

— А племяш его Тишка?

— Тишка? Это который Тишка? Не Семновны сын? Дак он конюхом ныне служит. Его и в имении нет. Поехал с барином Константином Дмитричем в Питенрбурх.

— Я про того Тишку, который не в Петербурге. А про того, кто в Москве. Про того, что племянником Лукьяну-кузнецу приходился. Что скажешь про него?

— Дак кажись не было у Лукьяна племяша. Не знаю про него ничего.

— Не знаешь или не было? — уточнил Карпов.

— Не знаю, барин. Народу у нас немало. Всех не упомнишь. Но про вурдалаков могу сказать, коли вам надобно.

— Говори.

— Я ведь сам вурдалака видал, барин.

— Где?

— А здесь в кузне.

— Когда?

— Недели две назад я остался ночевать здесь. В избу не пошел. И ночью проснулся от холода. Хотя на мне теплый овчинный тулуп был накинут. Но как морозом обдало меня. Я отрыл глаза, и надо мной стояла баба.

— Баба?

— Молодая и красивая баба. Я такой отродясь не видал.

— И что это была за баба? — спросил Карпов.

— Дак кто его знает, барин? Я не видал такой никогда.

— Она что-то сказала?

— Нет. Только показала рукой на лес.

— А потом?

— Потом я не помню ничего. Просунулся утром.

— А если сие был лишь сон, Максим?

— Не сон, барин. Я сплю крепко и снов не вижу. То было на деле. И тот холод до могилы не забыть мне. Я думал вы для сего и приходили.

— Нет. Не слыхал я этой истории, Максим. А ты говорил про это?

— Рассказал мужикам в деревне. И Митрофан, есть у нас парень такой, сказал, что и он ту бабу видал.

— Тоже во сне?

— Нет, барин. Митроха не спал, когда она ему явилась. И он очнулся по утро в лесу. И как попал туда — не ведает. Стало, не сон сие был.

— Очнулся в лесу, говоришь? — Карпов вспомнил свою ночь. Ведь и он, по словам слуги, выходил из дома. Может и не сон был ему явлен, и не показалось ему, что посетил он старый погост?

— Трудно понять, барин, когда бес с тобой играет. Ибо сила у него большая. Токмо люди крепкой веры противостоять ему могут. Но где ныне отыскать человека крепкой веры?

— А ты, Максим? Не крепок в вере?

— Я грешник, барин. Много грехов на мне.

— А кто богу не грешен? Все человеки имеют грехи, Максим. Но честный работник много ли нагрешит, коли хлеб свой в поте лица добывает?

— Странно слышать от барина такие слова.

— Я хоть и дворянского корня, но делом живу. Не праздностью! От того так и сказал…

Москва. Канцелярия юстиц-коллегии. Зотов и Дурново .

Порфирий Кузьмич Дурново явился к статскому советнику Зотову с докладом. Надобно было ему поговорить с начальником канцелярии.

— Ты с чем пришел, Порфирий?

— С делом, Иван Александрович.

— До завтра отложим дело твое.

— Нет, сударь. Ныне говорить надобно. Тревожно стало, Иван Александрович.

— Али случилось чего, Порфирий? Дело говори.

— Беспокоит меня Ванька Каин, сударь. Не снюхался ли он еще с кем, сударь? Ведь не человек, а сволочь. Такой продаст за полушку.

— Но Каин нам много пользы приносит, Порфирий. Сколь разбойников мы через него поймать смогли. Хитер он как сам черт. Такой нам и надобен.

— Все это так, Иван Александрович. Но если снюхался он с тем, кто в сыскном приказе служит? А тот чиновник может и под нас копать. Смекай, господин Зотов.

— И с кем он снюхался? — спросил начальник канцелярии.

— Коли б я знал, Иван Александрович. Но ведаю, что имел он встречу с неким человечком в трактире.

— И что за человек?

— Да вроде из ворья. Так моему соглядатаю показалось. Он и внимания не обратил бы на него, но больно наш Каин заискивал перед ним. А станет Ванька перед простым мужиком заискивать?

— А про что они говорили?

— Про то узнать было никак нельзя. Сам знаешь, как Ванька осторожен. Да и тот второй был не промах. Хорошее место выбрал. Там подслушать трудно.

Зотов задумался. А если в сыскном приказе, кто-то решил его, Зотова, со свету сжить?

— Надобно за Ванькой слежку установить, Порфирий.

— Сие уже сделано, Иван Александрович. Мой человек два дня за ним ходит. Но пока ничего странного нет за Ванькой. Да и шайку атамана Ромки мы по доносу Каина взяли.

— Пойманных воров к пытке поставили? — спросил Зотов.

— Не всех. Но кое-кого уже пытали.

— И что они сказали?

— Подручный Ромки-атамана поведал мне о полюбовнице Ромкиной Дарье. Я и слушать не хотел. Думал, пустое вор болтает. От пытки освободиться хочет. Но потом смекнул, что сия Дарья беглая холопка.