Владимир Андриенко - Знак вурдалака

Я, Волков Степан, Андреев сын, потомственный дворянин, коллежский советник [1] Коллежский советник — чин по Табели о рангах соответствовавший чину полковника. , чиновник сыскного ведомства, кавалер орденов Анны и Владимира, записал сведения по сему делу, для наследников своих, дабы могли они использовать их по своему усмотрению.

Сие давнее дело касаемо особ высоких. Потому, в свое время, наша милостивая государыня Анна Иоанновна повелела про то молчать. Затем, при государыне Елизавете Петровне, про сие никто не вспоминал. Не любила матушка Елизавета таких историй. Но при императоре Петре Третьем, сразу после смерти Елизаветы, со мной говорил адъютант императора граф Андрей Васильевич Гудович [2] А. В. Гудович — генерал-адъютант императора Петра III, представитель старинного малороссийского рода Гудовичей. Основателем рода считался выходец из Польши Станислав Гудович, который переехал в Россию в 1680 году. . Он сообщил, что его величество желает со мной говорить, ибо слышал о том деле, которое мною расследовалось.

Однако поговорить с императором мне не удалось. Петра Федоровича от власти отстранили, и вскоре он умер, как было объявлено от «геморроидальных колик».

Новая императрица Екатерина Алексеевна в такие истории не верила, и говорить о «вурдалаке» не пожелала. Но государыня была наслышана о моей службе и об иных делах, которые мною расследовались. Мне был назначен пенсион и пожалован крест Святого Владимира.

С прошествием времени, хочу оставить упоминание о деле с вурдалаком. Ибо действующие лица давно в могилах покой обрели. И, стало быть, обижаться некому будет.

Тогда, в году 1732-ом я служил в сыскном ведомстве в чине надворного советника [3] Надворный советник — чин по Табели о рангах соответствовавший чину подполковника. и многие дела по убийствам и грабежам расследовал.

Князь Антиох Дмитриевич Кантемир вельможа великий, сын князя Дмитрия Константиновича Кантемира, господаря земли Молдаванской. И в дому сего князя все те события, коим я был свидетелем, и произошли.

Мать князя Антиоха происходила из древнего румынского рода Кантакузен. А род тот от кесаря Византийского Иоанна Кантакузена происходит.

Жили они (Кантакузены) уже после падения Константинополя в квартале Фанар [4] Фанар — богатый квартал в Стамбуле. и были богачами известными. Михаил Кантакузен даже прозвище получил «Шайтан-оглу», что переводиться, как «Сын черта». И прозвище то недаром получил он, ибо знался с нечистым.

Много нехорошего говорили про этого Михаила. И был он казнен по приказу султана турецкого Мурада в лето 1578-е от Рождества Христова. И казнили его за колдовство черное и неприятности, которые оное колдовство вызвало.

Но сын того Михаила именем Андроник Кантакузен сумел милости султана вернуть и даже был отправлен в Валахию и стал там наместником Мурада.

А сын Андроника Стефан был правителем валашского княжества с лета 1714-го по лето 1716-е. И тот сын славу деда своего превзойти смог по связям с чертом. Много нечистого творилось при дворе его.

Во время Прутского похода государя нашего Петра Алексеевича один из Кантакузенов переселился в Россию. И вот из этого рода и происходила Кассандра Кантакузен, что стала женой Дмитрия Кантемира.

Князь Антиох был её сыном. В его дому все те события и произошли. Началось все с того, что умерший холоп Кантемиров стал являться из могилы. И стали слухи ходить по Москве нехорошие. Дошло то до императрицы, что в те поры в Москве проживала со всем двором в резиденции ея величества дворце Анненгоф [5] Анненгоф — название двух дворцов императрицы Анны Ивановны в Москве (архитектор Растрелли) и Санкт-Петербурге. .

Матушка государыня Анна живо интересовалась слухами, что по столице ходили. И было сказано, что есть де среди слуг Кантемиров валахи и молдаване, которые души свои давно черту продали и потому отторгла их святая земля православная и после смерти не нашли они упокоения.

В те поры мало я верил в колдовство черное. Многие мои знакомые также смеялись над этим. Они книги философские читали и даже в существовании всевышнего сомневались. А я грешный, токмо в страсти человеческие верил. Во всем руку смертного видел, но не врага рода человеческого.