Стивен Браст - Ветхий дворец

- Продолжай, - кивнул Миклош.

- Я… я думаю, это Богиня Демонов.

Он снова кивнул. Он почти ожидал, что так она и скажет. Вспомнил слова Бёлька на берегу под старым дубом "ты должен уничтожить ее".

- Бёльк с тобой согласен, - сообщил он Бригитте.

- Что? - вдруг напряглась она.

- Бёльк сказал, что я должен уничтожить Богиню Демонов. Не знаю, что он имел в виду. Я думал, вернее, надеялся, что он говорил метафорами. Похоже, что нет.

Она покачала головой.

- Я и не думала о ней как о ком-то, кого ее можно уничтожить или, в общем, что-то в таком роде. Я и не слышала, чтобы она на самом деле проявляла себя, кроме как в легендах, что стары как горы.

- Еще есть сны Ласло.

- Сны у всех бывают.

- Насланные Богиней?

- Откуда ты знаешь?

- Думаю… хотя ты права. Не знаю. Но в нашей семье так долго считают, что Богиня общается с нами в наших сновидениях, что… в общем, не знаю.

- Это я видела, - сказала Бригитта. - Вы - ваша семья - молитесь Богине и просите ее о чем-то, как будто она может это даровать. За пределами Дворца все совсем не так. Народ в основном не очень-то верит в нее, или по крайней мере, не делает частью своей жизни.

- Я знаю.

- А почему здесь иначе?

- Потому что согласно нашей традиции она хранит нашу семью и королевство.

- Но почему вы в это верите?

Миклош покачал головой.

- Тот еще вопрос. Выросли с этой верой, вот и все. А сны… я не знаю. Не могу принять даже возможность того, что она не настоящая.

- И тем не менее, собираешься уничтожить ее?

Миклош проговорил:

- Я даже не знаю, с чего тут начать. Эта мысль не пугает, Бригитта, она попросту абсурдна.

- Да. Но Бёльк…

- Знаю, знаю. - Он вновь посмотрел на дерево. Снаружи был еще день, ясный день. Дерево мерцало зеленым.

Миклош сказал:

- Сегодня утром, когда я пошел проведать Бёлька, он был связан. И под охраной.

Бригитта ахнула:

- Связан? Кто это сделал?

- Ласло и Шандор.

- Почему?

- Похоже, Бёльк что-то сказал о Богине Демонов. Обоим это не понравилось. Стражники пытались помешать мне помочь ему. Когда у них не вышло, уверен, они сообщили Ласло и Шандору, но ни тот, ни тот со мной об этом еще не говорили.

- Ты его освободил?

- Я попытался. Но он еще прежде высвободился сам. Странно, да? Если он мог освободиться в любую минуту, зачем ждал?

- Чтобы показать тебе что-то?

- Несомненно. Но что?

- Не знаю. Вы говорили о дереве?

- Да. Бёльк тоже не знает, что это такое. Но, похоже, заинтересовался им.

- Хммм. Заинтересовался. Ну, это уже помощь, - улыбнулась она. Он ухмыльнулся вместе с ней, а она продолжила: - Бёльк всегда знает больше, чем говорит, так?

- Ты так говоришь, как будто я его знаю. А это не так. Но - нет, не думаю, что то, что ты сказала, верно. Думаю, он говорит нам все, что знает, так ясно, как только может, а мы иногда просто его не можем понять. Наша в том вина или его, не слишком важно.

- Ладно, - отозвалась Бригитта. - Но что же нам делать?

- Не знаю. Зато задам тебе еще вопрос.

- Да?

Миклош поведал ей о предложении Шандора. Глаза ее распахнулись, и когда он закончил, она проговорила:

- Миклош, ты должен отказаться.

- Почему?

- Не знаю. Но ты должен.

Он рассматривал ее, стоящую у окна, от шеи и ниже всю скрытую листвой. Глаза ее почти полыхали, на миг он беспричинно испугался, что у нее горячка. Он прошептал:

- Что же с нами происходит?

Она подошла и села рядом, взяв в ладони его руку.

- Не знаю, Миклош.

Он посмотрел в ее глаза, и все ранее пережитое вновь волной нахлынуло на него. И он, не думая, поднес ее ладонь к губам и поцеловал.

- Идем со мной, - сказал кто-то его голосом, его устами, его сердцем. Он поднялся. Она последовала за ним - из покоев, дальше по коридору, вниз в погреб. Он провел ее мимо переплетенных корней, толщиной теперь в его запястье, к той самой потайной двери, которую проделал много лет назад, ведущей на берег.

Весь дрожа, с трепещущим сердцем, Миклош вел ее в закуток, укрытый в камышах и тростниках. Голос его был чуть громче шепота:

- Ты единственная, кому я показывал это место.

Она кивнула, и огляделась вокруг, и, похоже, поняла. Они углубились в тростники, скрывающие солнце. Бригитта сняла плащ и расстелила на земле, а затем стояла недвижно, пока Миклош расстегивал застежки ее одеяний, упавших к ее ногам. Обнаженная, стояла она перед ним, Миклош чувствовал, как сердце его рвется из груди, и почти рыдал, глядя на нее, он тихо застонал и шагнул к ней.

Она что-то ласково шептала ему на ухо, помогая избавиться от одежд, а потом они лежали вместе на ее плаще, и она медленно учила его играм любви, а он учил ее невинности, какой она никогда не знала.