Стивен Браст - Ветхий дворец

- Почему?

- А? Ну я прожил здесь почти всю жизнь.

- Да? И что? Продолжай.

Он задумался, подбирая слова.

- Здесь я провел много счастливых часов.

- Верю, принц Миклош. Но счастливые часы могут случиться где угодно. Почему Дворец так важен?

- Он даровал нам приют.

- Любой дом сделал бы то же самое.

- И тем самым любой дом что-то значил бы для меня. Так случилось, что это единственный дом, какой я знал. И ты не можешь отрицать, что в нем есть красота.

Бригитта выразительно осмотрела сумрачную комнатушку с покрытой пылью поблекшей росписью.

Миклош покраснел.

- Я не про эту конкретную комнату говорю.

- А про что?

- Ну, сады…

- Они снаружи.

- Ладно, тогда мебель в…

- Мебель. Ее можно поставить где угодно.

Миклош сверкнул очами, затем почти процедил:

- Как-то я обратил внимание на формы арочных сводов в Главном чертоге. Мне они показались великолепными.

Бригитта кивнула.

- Итак. Дворец столько значит для тебя из-за арочных сводов в Главном чертоге.

- Важна не одна лишь красота, знаешь ли! - Миклош вдруг понял, что почти кричит.

- Очень даже хорошо знаю, - отозвалась она. - Это ты говорил о красоте Дворца, что так взывает к твоему сердцу. Но скажи, если дело не во внешности, что тогда для тебя в нем важно?

- Он хранит нашу семью уже тысячу лет.

Бригитта не была впечатлена.

- Не этот Дворец. Другие строения на этом месте - может быть. Но мы не их обсуждаем.

- Хорошо. Тогда четыреста лет.

Она кивнула.

- Долго, да. Строение, которое простояло четыреста лет, заслуживает уважения. В моих родных краях, в Блуждающем лесу, есть несколько деревьев, которым лет четыреста. Большинство таких давно сгнило. Мы сожалеем, когда одно из таких деревьев рушится, но не пытаемся вновь поднять его. Это было бы глупо.

Очи Миклоша продолжали гневно сверкать.

- То есть мы должны позволить Дворцу рухнуть, как старое дерево, просто чтобы настоящее дерево, которое ты находишь приятным, получило возможность расти. Так?

- Этого я не говорила. Я лишь указала…

- Я знаю, что не говорила. Ты пробиваешь дыры в моих словах, не давая никаких ответов.

Бригитта нахмурилась.

- Да, пожалуй, что так. Прости.

- Эх, - вздохнул Миклош.

Губы ее вдруг сжались в ниточку. Миклош машинально попятился.

- Хорошо же, - процедила она. - А что, если я скажу, что дерево это не угроза для Дворца, но спасение для тех, кто живет здесь? Что тогда?

Миклош утратил дар речи. Затем:

- Ты же не серьезно.

- Вполне серьезно, мой принц.

- Да перестань ты звать меня так!

На сей раз отступила Бригитта.

- Прости, я… а как мне звать-то тебя?

- Как насчет Миклоша? Это мое имя. А если ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, можешь даже звать меня Мики.

- Как ты… нет, не отвечай. Что ж, хорошо, Миклош.

Он мысленно выругался: идиот, сам же все и разрушил! Но вслух проговорил почти спокойно:

- Ладно, Бригитта. Ты можешь объяснить, как, во имя Богини Демонов, это дерево нас всех спасет?

Лицо ее внезапно переменилось. Впервые с тех пор, как Миклош ее увидел, Бригитта выглядела жалкой, готовой расплакаться. Хотелось обнять ее, но он каким-то образом знал, что она этого не хочет.

Очень, очень тихо она сказала:

- Нет, Мики. Я не знаю, откуда я это знаю. Просто уверена. Хотела бы я, клянусь всеми забытыми богами наших предков, чтобы я и правда ЗНАЛА. Но я была уверена в этом в тот самый миг, как впервые увидела его. Думаю, Вильмош чувствует то же самое, и тоже не знает, почему.

Миклош прислонился к стене.

- Клянусь Рекой Эльфов, - выдохнул он.

- Возможно, - нерешительно предложила она, - нам стоит поговорить с Бёльком.

Миклош кивнул.

- Да. Но не сейчас. Сперва хочу все это обмозговать.

Он шагнул к кровати, пробивая себе путь сквозь стену листьев, и сел. Впервые за два с лишним года он коснулся собственной кровати, и она оказалась удивительно мягкой, почти слишком мягкой. Оперся спиной на стену, скрестил ноги. Бригитта также прислонилась к стене там, где стояла, прикрыв веки.

Миклош кашлянул. Она открыла глаза, моргнув.

- Что еще ты знаешь? - спросил он; она покачала головой. - Есть у тебя хоть какая-нибудь идея, от чего это дерево, - дернул он подбородком в сторону оного, - будет нас спасать?

- Нет… не совсем, - тихо отозвалась она.

- О чем ты?

- С тех пор, как я увидела дерево, мне являются кошмары.

- Кошмары? И ты при этом думаешь, что дерево хорошее?

- Мики, прошу тебя. Во сне я вижу лицо. Одно и то же лицо. Ее лицо. Я не знаю, кто она. Иногда она рассержена, и я ее боюсь. Иногда она смеется надо мной. Иногда она просто смотрит на меня.