Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Это хорошо.

Дейка очень серьезно кивнул и убежал. Монета — в кулачке, животные — под мышкой. Медведь, правда, все-таки вывернулся и упал.

Женщина села.

— Я готова.

— Хорошо.

Эльга запустила руку в сак, в пальцы ткнулся моховой ком, похожий на капустный кочан.

Женщина с некоторым беспокойством следила за ее манипуляциями. Была она пихта, сосна и кедр, и немного здешней мелкой березы, листьев с которой Эльга успела нахватать по пути. Существовал в ней надлом, видимо, связанный с гибелью или пропажей мужа, но надлом этот уже затек смолой, и со временем не разрушил окончательно, а только, пожалуй, укрепил. Сын, Дейка, был ее надеждой и смыслом теперь.

Под Эльгиным взглядом хозяйка сложила крупные, перевитые венами руки на коленях.

— Я шо, не так выгляжу? — спросила она. — Может, платок обратно?

— Нет, все в порядке, — сказала Эльга, — я думаю.

— А, то хорошо, — закивала вдова, — вы думайте, сколько нать. Хоть до вечера.

— Спрятал! — крикнул из темноты Дейка.

— Курей посмотри, — отозвалась женщина.

— Хорошо.

Стукнула невидимая дверь.

Эльга перебрала в саке листья, просыпала первую горсть и тут же смахнула ее на пол. Она вдруг обнаружила, что букет, который она собирается набить, никак женщине не поможет. Не всем нужно смотреть в самих себя, некоторые пережили и перебороли в себе и отчаяние, и страх, и повели через жизнь новый узор.

Это — прошлое.

Тогда — Дейка? Тоже нет. Женщина не пестовала образ сына в душе, и он не нужен ей был ни напоминанием, ни красивой дощечкой в углу. Дейка, он в сердце, и под рукой, и в будущем. Надежда. Опора.

Туп-топ — выбили нетерпеливые пальцы.

Эльга зажмурилась. Значит, решила она, это будут просто свет и радость. Чистое чувство, если у меня получится. Я же давно хотела что-то такое попробовать. С шиги. Или даже раньше. Чтобы выдохнуть так и… полететь.

Тогда берем первое. Эльга посмотрела на женщину и зачерпнула мелкой березовой смушки. Ш-ших. Это в центр. Затем мох — мягкой опушкой. Это второе. И хвоя, много хвои, рыжей и голубоватой. А к хвое — ива. И горицвет. И голубель — оттенком.

Хорошо.

Эльга набивала по наитию, частью заглядывая в женщину, частью извлекая ощущения из собственной памяти.

Букет получался странный, узор кружил, рассыпался по доске моховыми завитками, громоздился лиственными, игольчатыми слоями. Казалось, вот-вот закончится, но нет, пальцы вбрасывали чарник, ромашку, цыпку, и букет словно вздыхал, принимая продолжение, и расступался для связок и переходов, для нового рисунка.

Вот река. Вот шига. Вот сладкий мед, который тянется из соты, его никак не поймать на язык, смешно. Вот снег и муж, выбравшийся из избы, ошалевший: сын родился, сын! Вот лошадь, теплыми губами ткнувшаяся в опасливо протянутую детскую ладонь, аж щекотно. Вот ягоды, вот первые шаги, вот солнце.

Ток, туп-ток.

— Скоро уже? — спросила женщина.

— Что? — подняла голову Эльга.

— Завечерело, сына кормить нать.

— Простите.

Эльга устало потерла шею, вгляделась в букет. Неуверенная улыбка раздвинула ее губы. Ноготь мизинца нанес последний штрих, подрезав лишнее.

— Кажется, все.

— Хвала Матушке-Утробе! — Женщина поднялась, шевельнула плечами. — Я уж думала, и ночь сидеть нать. Долго сидела.

Подоткнув платье, она шумно завозилась у печки, несколько раз стукнуло кресало, пока искры не подожгли ветошь и вверх не плеснула тонкая струйка дыма.

— Дейка!

Раздался топоток быстрых мальчишеских ног.

— Да, мам.

Мальчишка выбежал к столу, мимоходом вытирая о рубаху пальцы.

— Садись. Нет, три поленца еще принеси.

— Ага.

Дейка исчез снова. Раздув огонь, женщина обернулась к Эльге.

— С нами поужинаете иль как?

— Нет, я пойду, — сказала Эльга.

Узор переливался, даже светился слегка. Пальцы как взялись оглаживать завитки, так и не могли остановиться. Хвоинки, листья, цепкие моховые веточки шептали всякое, ласково покалывая кожу.

— Так вы все?

— Да, — кивнула Эльга, с трудом отводя ладонь от букета.

— От и славно.

Женщина загремела посудой. Дейка тем временем, прискакав, свалил поленья у печки. Покосился на Эльгу, спрятал руки за спину, отступил за мать.

— Садись за стол, — сказала ему та.

— Букет лучше напротив двери повесить, — Эльга поднялась со стула. — Чтоб дышал. Иначе раньше времени потемнеет.

— Что? — обернулась вдова.

— Напротив двери. Лучше сохранится.

Эльга протянула букет женщине.

— Но я…