Татьяна Аксинина - Вальс осенних листьев

Александра

Я проснулась очень поздно, и первая моя мысль была: «Я проспала на работу!» Я слетела с постели, с закрытыми глазами нащупала ногой тапочки, схватила халат и только тут поняла, что никуда бежать не надо: сегодня суббота. Солнце заливало комнату через неплотно задернутые шторы. Я подошла к окну и распахнула раму. Какой чудесный сегодня день: тихо и тепло. Я порадовалась за свою подругу Тоню, выехавшую на дачу. Может быть, я зря отказалась от поездки? Нет, не зря. Зачем портить другим настроение? Везет Антонине, она умеет жить сегодняшним днем, всегда веселая и жизнерадостная. «Неприятности надо переживать по мере их поступления», – часто повторяет мне она и добавляет при этом что-нибудь из Омара Хайяма. Да, тот был жизнелюб и оптимист. Как его не сожгли на костре в то время или не забили камнями? Томик его стихов, которые называются «Рубаи», я приобрела, он стоит у меня на видном месте. Многие четверостишия или строки из них я запомнила на память. Например, это:

«Не омрачай свой век, живи сегодня,

Вот в этом небо озарившем дне».

Или еще чудесные строки:

«Берегись, ибо жизнь – это сущность творенья,

Как ее проведешь, так она и пройдет».

Сказано сильно, но при всем своем желании не могу себя заставить жить сегодняшним днем. Вечно копаюсь в себе и в окружающих.

Причина моего сегодняшнего уныния – моя младшая сестра Василиса. Вчера вечером она позвонила мне. Кратко Василиса сообщила, что разводится с Артуром и переезжает ко мне. Она, как всегда, не удосужилась сообщить, когда она приедет, долго ли собирается жить здесь и какие у нее дальнейшие планы. Что ж, это в ее духе. Я всегда не любила Ваську, как звали ее поголовно все, начиная с детсадовского возраста. Она была младшая. Ей позволялось все, отец баловал ее и прощал все шалости, с меня же спрашивали строго. Но не за это она мне неприятна. Она привыкла делать только то, что хочет. У нее не бывает никаких обязательств перед другими. Никогда не знаешь, как она поступит в следующую минуту. Вернее, можно догадаться, как – чтобы было хорошо себе любимой. Наглость ее не знает границ, она идет напролом, как танк, совершенно не считаясь с остальными. Она даже не соизволила приехать на похороны матери. Я не говорю уже о том, что она бросила на меня одну больную мать.

Я ходила по комнате и гадала, чего мне ждать от визита Василисы? Ничего хорошего, это точно. Когда мы с ней виделись последний раз? Пожалуй, года три назад. Да, тогда была осень, как сейчас. Она повадилась наезжать к нам с мамой в гости накануне развода с очередным мужем. За те два месяца превратила нашу размеренную жизнь в кошмар. Я даже предлагала маме разменять нашу квартиру на комнату для Васьки и квартиру для нас на окраине. Но мама не согласилась. Ее всегда страшили перемены.

На наше счастье, Василиса вдруг собралась и укатила в Пятигорск, не сказав нам на прощание ни слова. Мы с мамой вздохнули с облегчением, прикидывая, сколько Василиса может продержаться в этом захолустном городишке. Неожиданно для нас, и для себя самой, она вышла в четвертый раз замуж, за какого-то торговца Артура, с которым она познакомилась на рынке. Горячий кавказец пленился роскошными формами Василисы и ее белокурыми волосами. У Артура был собственный дом. О неожиданных переменах в своей жизни Васька нам сообщила по телефону. Она в красках описывала, какой у нее большой и красивый дом, как любит ее муж, какие чудесные у него родственники. Мы поняли, что она довольна своей жизнью. Затем она прислала нам поздравительную открытку к Новому году. Вот, пожалуй, и все. Три года она не появлялась и не сообщала ничего о себе. В последние дни мама тяжело болела. Я написала сестре письмо, чтобы она приехала проститься. У них с мамой были очень натянутые отношения, но приехать попрощаться могла бы! Не приехала. Когда мама умерла, я дала Василисе телеграмму, почти не надеясь на ее появление. Я была права. В ответ на мою телеграмму она позвонила, что на похороны приехать не сможет по состоянию здоровья. Что-что, а здоровье у Васьки всегда было отменное. Я не помню, чтобы она когда-нибудь болела, даже простудой в детстве. У меня были глубокие сомнения о значимости ее болезни. Хотя, кто знает, с шестнадцати лет, я видела Ваську урывками, когда она возвращалась домой после очередного краха личной жизни. Похоже, сейчас сестрица оказалась снова у разбитого корыта.