Майкл Мэннинг - Торнбер

— Какой меч?

— Меч твоего папы, — с самодовольным видом ответил Мэтт.

— Который выставляется в Албамарле? — Грэм имел ввиду меч своего отца. Тот меч изначально принадлежал его деду, в честь которого Грэма и назвали, и был одним из первых мечей, зачарованных Мордэкаем. Главное здание Ордена Шипа в столице выставляло этот меч для всеобщего обозрения. Они попросили Леди Роуз подарить им сломанный двуручник, Шип, но она отказалась с ним расставаться, он был ей дорог как память.

— Нет. Шип, который сломан…

— Что бы ты ни думал, это — глупая затея. У меня были мысли о том, чтобы тайно купить меч, но вот этого она мне точно никогда не спустит. Шип она держит на стене у себя в спальне, на виду. Если бы я попытался тайком взять его, она мгновенно узнает…

Мэттью пренебрежительно махнул руками:

— Об этом я уже подумал. Она ничего не сможет сделать, если не будет знать, что он пропал.

— Она узнает, Мэтт! Она смотрит на него каждый раз, когда думает от отце. Не буду удивлён, если узнаю, что она снимает его со стены и спит с ним. Она им одержима.

— Волшебники могут что угодно, помнишь?

Грэм скорчил кислую мину:

— Прости. Я преувеличивал, но ты никак не можешь…

— Могу.

— Как?

Мэтт осклабился:

— Дай мне знать в следующий раз, когда вы все куда-то уйдёте, например — во время обеда. Я пропущу трапезу, скажусь больным, а потом прокрадусь в её комнату, и стяну меч. Вместо него я оставлю иллюзию на стене, чтобы она не…

— Этого мало, — парировал Грэм. — Я же сказал, она иногда его касается. Она может даже снять его со стены.

— Дай мне закончить, — укоризненно сказал Мэттью. — Я его принесу сюда, чтобы создать точную копию. Идеальной точности не будет, но с добавлением толики иллюзии я смогу сделать что-то, что она может трогать, и что будет выглядеть в точности как оригинал. Я снова проберусь туда, и заменю простую иллюзию копией, и после этого она никогда ничего не узнает. Нам нужно лишь двадцать четыре часа.

Грэм выглядел сомневающимся:

— Думаю, она его, наверное, трогает почти каждый день.

Мэтт кивнул:

— Ничего. Я позабочусь о том, чтобы у иллюзии был тактильный компонент. Это сойдёт, покуда она не попытается снять иллюзию со стены, по крайней мере — пока я не заменю её копией.

— И если предположить, что твой план сработает, и я не окажусь под замком на всю оставшуюся юность, какое к отношение к этому имеет проверка на магию? — спросил Грэм.

— Знаешь солнечные мечи? — спросил Мэттью.

— Ага…

— Ну, твой папа не мог их использовать, потому что был стоиком. Мне нужно знать, являешься ли ты таким же, иначе я могу сделать меч, которым ты не сможешь пользоваться, — объяснил молодой волшебник.

— Он сломан, — напомнил Грэм. — Тебе придётся его починить. Ты вообще знаешь, как зачаровывать меч?

— Ты шутишь? — со слегка оскорблённым выражением сказал Мэттью. — Ты сколько уже меня знаешь? Я не просто его починю, я сделаю из него нечто, достойное твоей легенды!

— Ты хотел сказать, легенды моего отца, — поправил Грэм.

— Нет, именно твоей, — подтвердил Мэтт. — Это будет что-то, соответствующее памяти твоего отца, и достаточно сильное, чтобы быть под стать и твоим деяниям тоже.

Грэм уставился на своего друга, ошеломлённый. Эти слова, скажи их кто-то другой, были бы очевидной насмешкой — но он видел искренность на лице Мэттью. Он почувствовал, как в нём поднялся ураган эмоций, с которыми он не хотел разбираться на глазах у друга. Он пошёл к двери:

— Ты спятил.

Мэттью поймал его за плечи:

— Я абсолютно, чертовски серьёзен.

Грэм всё более раздражался, частично потому, что его друг, похоже, никогда понятия не имел, когда следовало что-то бросить, а также потому, что втайне он хотел ему поверить:

— В чём смысл, Мэтт? Воины, рыцари, защитники, как бы ты их ни называл — они больше не нужны! У Рыцарей Камня больше нет уз земли. У Ордена Шипа тоже. Знаешь, почему? Потому что они отжили своё! Хорошие парни победили, всё кончилось. Мы все живём долго и счастливо.

Тёмных богов не стало, сияющие боги развеяны, Королева защищает нас из столицы, и у неё есть волшебники, чтобы исполнять её волю. Больше не будет войн, а если и будут, то твой отец их раздавит. Больше не нужны люди, носящие на себе сталь. — Речь Грэма была точно той же, какую он в различных формах неоднократно слышал от своей матери. Тогда он терпеть не мог её слышать, но сейчас использовал её в свою защиту.

— Я так не думаю, — сказал Мэттью. — Я слышал слишком много рассказов, и уверен, что и ты их слышал — как тот случай, когда за моими родителям послали убийц, пока они ходили с визитом к прежнему королю. Если бы не твой папа, мои родители были бы сейчас мертвы, и это только один из череды случаев. И то были не боги или волшебники — просто обычные люди. Никто не идеален, никто не бывает в абсолютной безопасности — поэтому есть рыцари, поэтому есть солдаты! И ты, ты можешь быть величайшим из рыцарей!