Александра Бракен: Странник

Астролябия. Золотой диск. Дедушка показывал ей зарисовки, но она ни разу не касалась ее и никогда не видела в доме.

Она осознала, что говорит все это вслух, только когда незнакомец, стоящий в дальнем конце длинного туннеля, кивнул.

– Роуз!

Этот голос…

– Роуз!

Это… Роуз пыталась подумать, кому же мог принадлежать этот голос, но все, кроме лица того человека, его длинных, изящных пальцев, погладивших ее щеку, исчезло.

– Роуз! Где ты?

Боится.

«Есть место, где тебе никогда не будет плохо. Где ты станешь сильной».

Неостановимые, слова ползли через нее. Когда она вновь открыла глаза, мимо плыла улица, тронутая ночной тьмой.

– Рози! Рози! Выходи, это уже не смешно!

Элис . Но почему ее голос доносится так издалека? Почему она так напугана? Кто обидел Элис?

Перед глазами снова проступило лицо незнакомца, пылая на фоне темнеющего неба. От этого делалось хорошо. Так легко. Так безопасно. Он защитит ее. Он сделает ее такой же сильной, как мама.

Но кто защитит Элис?

Роуз попыталась выкрутиться из его рук. Однако он не пустил ее. Напротив: его хватка стала жестче, и вдруг мягкое одеяло спокойствия, которым он обернул ее, сорвало ледяным ветром. Роуз начала отбиваться. Пинаться, царапаться, пихаться, кричать. Картины смерти и разрушения снова хлынули ей в голову, но она не останавливалась. Роуз кричала, пока не распухло горло, а она сама не упала на землю. Тьма поглотила ее с головой, обрушиваясь, как волны огня на тот незнакомый город.

– Рози!

– Роуз!

Элис. Дедушка. Кто-нибудь, пожалуйста…

Помогите мне.

Роуз очнулась среди солнечного света и жасмина, на кровати, застеленной подушками и шелком, за много столетий и материков от дома. Она помнила, как дедушка успокаивал ее, ведя в проход, но тогда ее разум еще толком не проснулся.

У нее зашлось сердце, когда она увидела, что ни няни, ни дедушки рядом нет. Да и комнаты такой она никогда не видела.

Он забрал меня . Мысль ободрала сознание, словно когтями. Роуз кинулась в угол комнаты, скорчившись, прикрывая голову руками. Он вернулся за мной.

Дыхание со свистом вырывалось сквозь стучащие зубы. Минуту Роуз не могла пошевелиться, даже сглотнуть.

Но потом вспомнила.

Посеревшее лицо дедушки, все повторявшего: «Тише, моя милая, ничего не случилось, ты просто перепугалась».

– Мне это привиделось, – сказала она самой себе, тем же тоном, каким на нее прикрикнул дед, когда она попыталась описать человека. – ПРИ-ВИ-ДЕ-ЛОСЬ!

Но тогда почему она до сих пор чувствует крепкую хватку незнакомца на запястье? Почему каждый раз закрывая глаза, видит все тот же мир, объятый пламенем?

– Хватит! Прекрати! – приказала она себе, ненавидя, как дрожит голос. Она потерла глаза кулаками. Зря только дедушку расстроила; он ужасно рассердился на нее за то, что она разгуливала так далеко от дома. Думал, она убежала специально, потому что… да, они уезжали из Лондона. Он купил им новый дом, далеко от маминого сада. Больше она не огорчит дедушку, не станет плакать и прятаться, как маленькая.

Он – все, что у нее осталось.

Роуз встала, дыша через нос, и рискнула выбраться из комнаты, обследовать дом. Она звала дедушку, няню, но в закрытом дворе, отделанном радужными изразцами, слышалось только эхо.

В безопасности.

Но одна.

Роуз вернулась в ту комнату, где проснулась, и стала рыться в сундуках в ее дальнем конце, ища книги. Но вместо них нашла свой маленький мольберт и новую упаковку холстов и красок – няня не забыла.

Она поставила мольберт и натянула холст, но не успела даже подумать, что бы нарисовать, как с улицы послышались голоса. Раздвинув жалюзи, она выглянула наружу. В пыльном переулке дети играли в мяч, женщины в радужных хиджабах склонялись над ними, клохча, как курицы. Роуз хмыкнула.

Она свесила с подоконника ноги и замотала ими, бледными и длинными, над миром под окном. Улица опустела и затихла.

Когда слезы обожгли ей щеки, Роуз знала: это от ветра и приносимой им тяжелой пыли, и совсем никак не связано с тем человеком и привидевшимися пламенем и кровью. Вот и все. Дедушка велел ей быть мужественной, и она такой и будет. Роуз Линден ничего не боится, никогда!

– Привиделось, – снова прошептала она, крепко зажмуриваясь.

Ее внимание привлек «крак», раздавшийся сзади, и Роуз повернулась, ища дедушкино лицо или няню, которая позовет ее к ужину. Она бы обрадовалась даже глупому тупице Генри, если бы тот в кои-то веки вел себя по-человечески и не дергал ее за косичку. Но нет… теперь ей нельзя играть с Хемлоками. Роуз следовало бы это уже запомнить. И с Жакарандами тоже. И уж ни в коем случае не с Айронвудами.