Александра Бракен - Странник

С этими словами напряжение покинуло ее, и комок недоумения, образовавшийся в сердце, окончательно растворился.

– Тогда да, вероятно, мне следует ответить вам согласием, – в тон ему ответила Этта. – Но сперва… есть кое-кто, кого нам нужно увидеть.

Он кивнул, заинтригованный.

– Выбирай любой год – и он наш!

К тому времени, как двери зала распахнулись, их уже и след простыл.

В саду, за кустом маминых роз, прятался человек. Она заметила его лишь потому, что закатное солнце выхватило золото на его длинном плаще, вспыхнувшем сквозь листву ярким пламенем. А еще потому, что она и сама пряталась в саду; только была умнее и выбрала в качестве укрытия место под живой изгородью.

Путешественники всегда прибывали к ним без предупреждения и никогда не одевались как положено. Последнее время – все реже, а вскоре и вовсе перестанут: Дедушка собирается проследить за этим.

«Вы в двадцатом веке», – хотелось ей прошептать ему. Но, когда он повернулся, она не узнала лица незнакомца – ни по памяти, ни по альбомам фотографий, которые ее родители напичкали Айронвудами, Жакарандами и Хемлоками, заставляя ее заучивать всех.

Прячутся только тогда, когда боятся, что их найдут. А боятся, что найдут, только тогда, когда являются с дурными намерениями.

Роуз поглубже зарылась в изгородь, но человек услышал слабый шорох листьев. Он медленно повернул голову в ее сторону, открывая себя за цветами. Мама так часто называла ее смелой, но сейчас Роуз обнаружила, что не может пошевелиться, когда ей в лицо смотрят эти глаза, поблескивая, словно золотые монеты.

Смотреть куда-то еще было просто больно. Она могла видеть его лишь частями: длинный тонкий нос, кожу на лбу, натянутую и жесткую, как будто змеиную. Не красавец и не урод. Что-то совершенно другое.

– Здравствуй, дитя, – мягко проговорил он. – Ты испугалась? Я пришел лишь для того, чтобы помочь тебе.

Роуз знала, что в ответ на такое можно только бежать в дом и звать дедушку на помощь. Но у нее не получалось оторвать от него взгляда, от его кожи, переливавшейся на солнце, когда он шел к ней. Его шаги не издавали ни звука – ни на камнях, ни на траве.

Роуз скрестила руки на груди, пятясь назад к высокой каменной стене, отделявшей их от соседей.

– Н-не подходите! – пискнула она, наклоняясь и подбирая с земли камень, готовая бросить его.

Скользящий человек остановился, нависая над нею. Он был выше любого другого человека, но не отбрасывал на нее тени. Стоя там, глядя ему в глаза, Роуз чувствовала только… тепло. Мучимые голодом части ее внезапно насытились, успокоились. Одно мгновение она вообще не могла вспомнить, зачем вышла в сад.

– Я не причиню тебе вреда, – его голос втекал ей в уши, унимая боль, словно мазь на царапине. – В твоем сердце столько горя. Скажи мне, ты кого-то потеряла?

Она поколебалась, но потом почувствовала, что кивает.

– Маму и папу.

– Смерть – враг, одолеть которого могут лишь немногие, – печально сказал он, подходя ближе. – Но есть способ спасти их, дитя. Им не было нужды умирать.

Роуз почувствовала, как в глазах защипало от правды, слышащейся в его словах. Ее голос дрожал, когда она спросила:

– Какой способ?

– Твоя семья владеет особым предметом. Он – ключ к спасению не только твоих дорогих мамы и папы, но и всех остальных.

Роуз затрясла головой, пытаясь заткнуть уши. Но руки не слушались ее, пока слова загадочного человека обвивались вокруг, сплетаясь все теснее и теснее – так, что стало невозможно вдохнуть.

Как бы сильно она ни зажмуривалась, Роуз не могла прогнать видения, рождаемые его словами. Каждое слово рисовало волшебные картины перед глазами. Запах мокрой травы сменился удушливым дымом, заполнившим легкие. Что-то горячее с привкусом металла набилось в рот, так что она чуть не поперхнулась.

Холодная рука мягко сомкнулась на запястье и повела куда-то. Только услышав далекий гудок клаксона, Роуз поняла, что стоит в раскрытой калитке на краю темнеющей улицы. Она пыталась вырвать руку, освободиться, но ее охватила лихорадка, болезненная, затуманивающая разум. Лицо гостя расплылось в мазки слоновой кости и золота.

Дедушка!

– Все, что мне нужно, – это лишь то необыкновенное сокровище, дарованное твоей семье. Только оно – и ты сможешь спасти всех. Именно ты.

Теперь видения понеслись с бешеной скоростью, мелькая, как цветное кино. Мама, папа, кровь, огромный город, охваченный огнем, взрыв, обугленные до костей тела, сложенные кучами высотой с горы, горячий вар хлещет ей на руки, река, запруженная утонувшими животными и детьми, мелькание клинков, рассекающих кожу и кости, – все они прожигали путь в ее сознании, оплавляя его. Боль вонзилась в нее, дергая, царапая, утягивая на дно, пока чернота не залила все перед ее взором, и она не почувствовала, как чьи-то руки ощупывают ей спину, ноги…