Наталия Затеева - Ката-Риос

Сероглазый мужчина остановился рядом и с каким-то непонятным выражением в глазах посмотрел на меня сверху вниз, а затем осторожно поднял с каменных плит на руки и понес, крепко прижимая к своей груди.

– Палач! Темно, посвети, - равнодушно кинул он в пустоту, легко поднимаясь по лестнице. А я чувствовала тепло его тела, твердые бугры мышц, перекатывающиеся под одеждой, слушала ровный стук его сердца, ощущала терпкий мужской запах. И глухая, безысходная тоска охватывала душу. Гулкий звук шагов равномерно раздавался по темному, освещаемому единственным факелом коридору. Мелкая каменная крошка противно хрустела под тяжестью тел моих конвоиров. Таинственные черные тени метались по потолку, стенам и полу. Я медленно, но верно впадала в какое-то оцепенение.

Палач молча шел по темному коридору, высоко поднимая над головой факел. Пленница, которую он увидел сегодня в камере и которую они уже много лет искали, не вызвала у него никакого интереса. Она была слишком хрупка, слишком миниатюрна и слишком молода, чтобы заинтересовать его. Палач любил высоких зрелых темноволосых и кареглазых женщин с пышным бюстом и ядреными бедрами. Эта же пигалица под его стандарт женской красоты не подходила совсем. Хотя неожиданно полная грудь и пухлые губы девушки ему понравились, да и длинные стройные ножки с маленькими, как будто детскими ступнями, тоже не оставили равнодушным. Он бы даже мог позволить себе развлечься с ней часок другой. Но слезы и плачь, а также нелепые с его точки зрения просьбы отпустить навеяли на него скуку. Он бы с большим удовольствием свернул ее тонкую шейку и понаблюдал, как стекленеют эти странно знакомые дымчато-синие глаза, обрамленные густыми ресницами.

– Пришли, - тихо шепнул мне мужчина и вошел в массивную каменную арку.

Я окинула тоскливым взглядом сумрачное помещение, в котором очутилась - это явно какой-то замок. Только сейчас этот замок был полуразрушен. Пол огромного зала когда-то покрывали мраморные черно-белые плиты, кое-где эти плиты еще сохранились. По всему периметру помещения тянулись остатки колонн, к которым были прикреплены редкие массивные факелы, оправленные в железо. Облупившиеся и потрескавшиеся стены отливали мрачным грязно коричневым цветом. Потолка как такового не было, и только где-то далеко вверху проступали из темноты куски полусгнивших балок. Во всех углах зала валялись горы битого камня, гнилого дерева и еще какого-то хлама. Когда-то это было красивое помещение, но беспощадное время оставило на нем свой неизгладимый след. В воздухе витал запах сырости, плесени и запустения. Окон либо не было вовсе, либо они были чем-то хорошо замаскированы.

В помещении стоял негромкий гул мужских голосов. Недалеко от арки, в которую мы вошли, расположилась небольшая группа в балахонах, рядом с ними на полу лежал связанный обнаженный мужчина. Его бледное безвольное тело светлым пятном выделялось в полумраке. С нашим появлением разговоры прекратились, и все уставились на меня. Я судорожно попыталась прикрыться руками от похотливых горящих мужских взглядов. Держащий меня на руках мужчина грозно рыкнул, и взгляды потухли, наступила звенящая тишина. Только факелы своим потрескиванием вступали в диссонанс с общей атмосферой зала.

Чуть в стороне от основной группы о чем-то беседовали двое высоких широкоплечих мужчин. Одеты они были так же как все присутствующие здесь. Но в отличие от остальных на груди у этих двоих висели точно такие же бляхи, как и у моих спутников. Один из них увидев нас, выступил вперед.

– Почему так долго? Время уходит, - недовольно проговорил он, но тут его взгляд остановился на мне. Он изучающе заглянул в зареванное лицо, с удовольствием задержался на обнаженной груди, и с негодованием замер, наткнувшись на опухшие руки и багровые синяки, расплывающиеся на моих запястьях.

– Что случилось? - озабоченно воскликнул мужчина, и голубые глаза его блеснули в свете факелов каким-то колдовским светом.

– Ее оставили связанной в камере, - четко по-военному доложил тот, что шел позади нас с факелом.

– Идиоты, - раздраженно процедил мужчина, кинув недовольный взгляд на стоявших у стены мужчин, - Как я понимаю она не в состоянии участвовать в ритуале?

– Думаю, нет. Руки сильно затекли, кинжал она не удержит, - равнодушно подтвердил сероглазый.

Они стояли в центре зала и разговаривали обо мне как о чем-то, что принадлежит им и находится в полной их власти. С этим чем-то можно сделать что-нибудь, но можно и не делать, а просто сломать и выкинуть. Я подавленно молчала.