– Черт, - сквозь зубы выругался он, отбрасывая теперь уже ненужную тряпку в сторону. Какое-то время ничего не происходило. Мужчины ошалело пялились на меня и молчали. Наконец, сероглазый пришел в себя, - Почему она до сих пор связана? - прорычал он, оборачиваясь к своему спутнику, - Как она теперь будет участвовать в ритуале?!
Он опять нагнулся и, грубо схватив меня за волосы, потащил к себе. Я пронзительно завизжала и, извернувшись, укусила его за руку. В ответ мой мучитель с размаха залепил такую увесистую пощечину, что моя голова дернулась, в ней что-то противно зазвенело, а щека тут же онемела. Затем он медленно достал из-за пояса нож с длинным узким лезвием, блеснувшим перед моими глазами зловещим отсветом.
– Мама! - я заорала так, что у самой уши заложило. Оба мужчины непроизвольно дернулись.
– Ты чего орешь! Я тебе веревки разрежу дура! - прошипел сероглазый сквозь зубы, рывком поднял меня на ноги и, перехватив удобнее нож, потянулся к веревкам. Я невольно прижалась головой к его груди и вдохнула еле слышный аромат, исходящий от одежды. Это была неуловимая смесь дорогого парфюма, коньяка и сигарет. До этого момента мой мозг отказывался принимать весь ужас произошедшего. Ситуация виделась абсурдной и какой-то нереальной. Все происходило как во сне. В страшном конечно, но все же сне. До этого самого момента, до того как на меня пахнуло этим живым, таким мужским и таким реальным запахом. В моей голове что-то щелкнуло, и мои мозги, очевидно, встали на место. Это же все на самом деле! Это же происходит со мной! Это меня собираются вести на какой-то ритуал. И судя по мрачному антуражу и по тому, как со мной обращаются, ритуал этот явно не брачный. А камера эта! А балахоны и капюшоны, закрывающие лица! И, наконец, этот огромный нож! Да меня же сейчас убивать будут!!!
Я забилась в руках у мужчины. Он, чертыхнувшись, больно дернул меня за волосы и с силой прижал острый кончик ножа к горлу, - Не дергайся, я сказал! Я только разрежу веревки. Ты поняла? - мужчина слегка встряхнул меня, пристально глядя в глаза, - Не будешь дергаться?
Я от страха смогла только слабо что-то пискнуть и кивнуть в ответ.
– Ну, вот и молодец! Хорошая девочка! - Он резанул по веревкам, стягивающим сзади мои запястья, и отпустил. Ноги мои подкосились, и я опять грохнулась на камни. Затекшие от тугой веревки руки висели как плети. Как больно-то!!!
– Ну, как ты? Руки чувствуешь? - сероглазый присел рядом и участливо заглянул в мое лицо, - Давай помогу.
Он стал энергично растирать мои многострадальные руки. Кровообращение понемногу восстанавливалось, сначала в них появилось легкое покалывание, а потом пришла боль. Я горько заплакала, размазывая слезы по лицу.
– Не плачь девочка, у тебя еще будет повод поплакать, - сухо сказал второй мужчина, до этого молча стоявший рядом с нами, освещая факелом место трагического для меня действия.
Я вздрогнула и посмотрела на сильные мужские ладони, которые так нежно массировали мои онемевшие пальцы. Заглянула в спокойные, холодные глаза того, кто совсем недавно бил меня по лицу, а теперь заботливо проделывал все эти манипуляции. И с ужасом поняла, что я как кролик, которого купили на базаре для жаркого. Но жаркое будет вечером, а сейчас с этим кроликом играют дети. Они кормят его морковкой, гладят его по мягкой шерстке, целуют. Но кролика все равно убьют ближе к вечеру. И все об этом знают и взрослые, купившие этого кролика и дети, играющие с ним сейчас. Только глупый кролик безмятежно скачет по травке, не догадываясь о близком и страшном конце.
Липкий страх ледяной костлявой лапкой коснулся спины и быстро пробежал вверх по позвоночнику. От ужаса похолодела кожа, и совсем как у медузы Горгоны зашевелились, пытаясь встать дыбом волосы. Мои челюсти моментально свело, дико заболели все зубы, а в районе желудка заныло. Какое-то время я, сжавшись в маленький комочек и почти не дыша, молча смотрела на мужчин. Сильно кружилась голова, окружающее почему-то стало темно-зеленым, потом исчезли звуки. Когда стало казаться, что я сейчас сойду с ума, мозг наконец-то дал команду дышать. Я вздохнула, и слезы градом покатились по щекам. Ползая на коленях, судорожно всхлипывая и по очереди заглядывая в равнодушные глаза мужчин, я, в отчаянии цепляясь руками за одежду срывающимся голосом начала умолять их, - Пожалуйста, отпустите меня. Я никому ничего не расскажу. Пожалуйста, отпустите.
Истерика подкралась откуда-то исподволь. Громкие захлебывающиеся рыдания сотрясали тело в конвульсиях. Я словно безумная с диким визгом выскочила из камеры и, натыкаясь в темноте на стены, побежала прочь от страшных тюремщиков. Но страх сделал свое дело, ноги стали как будто ватными и совсем отказывались держать. Споткнувшись обо что-то, я кубарем полетела на пол, обдирая в кровь выставленные вперед ладони. Плач резко оборвался, и накатила противная слабость, бороться больше не было сил. Казалось, от сильного удара душа вылетела из тела и зависла где-то под холодным сводчатым потолком. Почему-то стало совершенно не важно, что сейчас должно со мной произойти. Я со стоном закрыла глаза и приготовилась умереть.
Читать дальше