Стивен Эриксон - Дом Цепей

Вот проблеск огня между деревьями.

Тяжело дыша, Л'орик побежал туда.

Это она. Огни подтвердили подозрения. Имасса в оковах Телланна, Ритуал сломан — ох, ей здесь не место, совсем не место.

Хтонические души кишели на пылающем теле — наложения мощи, скопленной ею за сотни тысяч лет. Ненависть и злоба превратили их в злобных, порочных тварей.

Болотная вода, плесень почернили руки и ноги Имассы. Мох покрыл торс, словно свалявшаяся тусклая шерсть. Веревки спутанных серых волос качались, усыпанные репьями. Из сожженных глазниц плескало живое пламя. Скуловые кости побелели, потрескались от жара.

Беззубая челюсть болталась, едва удерживаемая гнилыми полосками сухожилий и сухими мышцами.

Богиня стонала — колеблющийся, зловещий крик, не дающий времени вздохнуть. Л'орику показалось, что она с чем-то борется.

Он подошел ближе.

Она ступила в паутину лоз, эти кривые «тросы» спутали ноги и руки, змеями обвили тело и шею. Он удивился, почему не заметил этого раньше, и понял, что лозы мерцают, они то есть, то их нет — хотя в исчезновении и возникновении имеется некий ритм… и они превращаются…

В цепи.

Внезапно одна лопнула. А богиня взвыла, удваивая усилия.

Порвалась вторая, со звоном отскочив и ударившись о'ствол.

Л'орик подошел еще ближе. — Богиня! Услышь меня! Ша'ик… она недостаточно сильна для тебя!

— Моя… мое… мое дитя! Я украла ее у сучки! Моя!

Верховный маг нахмурился. «У кого? Какая сучка?» — Богиня, выслушай меня, прошу! Я предлагаю себя на замену! Понимаешь?

Еще одна цепь лопнула.

И кто-то тихо сказал сзади: — Назойливый ублюдок.

Он развернулся, но слишком поздно — широкое лезвие вонзилось меж ребер, прогрызая мучительный путь к сердцу.

Точнее, туда, где было бы сердце, окажись Л'орик человеком.

Зазубренный нож не сумел коснуться глубоко упрятанного органа и застрял у края грудины.

Л'орик застонал и упал.

Убийца вытащил нож, склонился, оттягивая голову Л'орика назад. Протянул руку с ножом…

— Забудь, дурак! — прошипел другой голос. — Она рвет цепи!

Л'орик увидел, как человек заколебался, зарычал и отошел.

Верховный маг ощущал заполняющую грудную клетку кровь. Медленно повернулся набок, чувствуя сочащуюся из раны теплоту. Новое положение дало взглянуть на богиню…

… и накинувшихся на нее ассасинов.

Колдовство сочилось из клинков, сплетения гибельной магии.

Богиня завопила, когда первый нож вонзился в спину.

Он смотрел, как ее убивают. Долгое, жестокое умерщвление. Крючки Корболо, избранные ассасины, ожидавшие в засаде, проведенные сюда Фебрилом — никто другой не одолел бы пути — и позаимствовавшие силу у Камиста Рело, Хенарас и Файэлле. Богиня отбивалась с равным упорством, скоро трое из четырех были мертвы — порваны по суставам. Но все новые цепи одолевали богиню, тянули вниз, и Л'орик наблюдал, как гаснут огни в глазницах, как духи извиваются, вдруг освободившись и жаждая бегства. Последний убийца рванулся, опуская нож словно молот. На макушку. Полуночная вспышка, взрыв отбросил ассасина. И череп и лезвие разрушились, осколки истерзали лицо и грудь Крючка. Ослепший, визжащий, он попятился, задел о корень и шлепнулся наземь.

Л'орик слышал его стенания.

Цепи наползали на тело павшей богини, пока ее не стало видно, лишь поблескивали груды черных звеньев.

Тот ветер, что тряс вершины деревьев, стих, оставив безмолвие.

Все они жаждали разрушенного садка. Этого важного приза. Но Тоблакай убил Фебрила. Убил Дераготов.

Убил Бидитала.

Что до Корболо Дома — похоже, скоро императрица лично побеседует с ним. Бедный ублюдок.

Мох под верховным магом пил жизненную силу.

Только сейчас он понял, что умирает.

Сучки затрещали неподалеку.

— Я не удивлен. Ты отослал фамильяра, да? Снова.

Л'орик вывернул голову, поднял взгляд — выдавил блеклую улыбку. — Отец.

— Не думаю, что после твоего ухода что-то изменилось в комнате.

— Полагаю, стало пыльно.

Озрик хмыкнул. — Во всей крепости, наверное. Мы там не бывали столетиями.

— А слуги?

— Я их отпустил… около тысячи лет назад.

Л'орик вздохнул: — Удивлюсь, если она еще стоит.

Озрик неспешно присел около сына, его окружало волшебное сияние Денала. — О, она еще стоит, сын. Я всегда сохраняю возможности. Некрасивая рана. Лучше исцелять медленно.

Л'орик сомкнул глаза. — Моя старая кровать?

— Да.

— Слишком короткая.

— Что же, Л'орик, жаль, что тебе не отрубили ноги.