Стивен Эриксон - Дом Цепей

Он понял, что равнодушен к Тричу. Невольный Дестриант нового бога войны, пусть его и одарили. Не изменились и его желания. «Остров Отатараль, нефритовый гигант — вот что меня ждет. Возвращение силы». Слова проносились по разуму, а он понимал, что в них таится обман. Тайна, которую он знает, но не желает придавать форму. Ни сейчас, ни когда-либо до мгновения, когда встанет на пустошах, в тени искривленного шпиля.

«Но сначала я встречу более неотложный вызов — выйду из лагеря живым».

Он еще помешкал у выхода, протягивая в окрестную темноту все свои чувства. Найдя путь чистым — хотя бы первые двадцать прыжков — метнулся вперед.

В последний раз перекатив желудь в пальцах, он спрятал его в кармашек пояса и по-змеиному выполз из трещины.

— О бессердечные руки Худа…

Песня стала далеким громом, сотрясающим кости, и ему это не нравилось. Что еще хуже, в оазисе проснулись такие могучие силы, что даже он, не практик колдовства, ощущает пожар в крови.

Калам Мекхар в очередной раз проверил длинные клинки и вложил в ножны. Было искушение выхватить отатараловый нож и разогнать с пути всякую магию. Но ведь это действует в обе стороны, не так ли?

Он изучал путь впереди. Свет звезд казался странно приглушенным. Калам напрягал память, извлекая всё, что заметил за время дневной лежки. Пальмы, призрачные стволы над обрушенными кирпичными стенами и завалами камня. Остатки коралей, загоны, хижины пастухов. Полосы песчаной почвы, покрытые хрупкими листьями и шелухой орехов. Никаких новых силуэтов.

Калам двинулся.

Впереди виднелись угловатые линии строений, все низко над землей — не более чем глинобитные фундаменты, над которыми поднялись полотняные, тростниковые и ратанговые стены. Значит, обитаемые жилища.

Далеко справа смутно виднелся необычный лес каменных деревьев. Он замыслил было подобраться с той стороны, но было нечто зловещее и отталкивающее в этом месте; он подозревал, что оно не так пустынно, как кажется.

Приблизившись к хорошо утоптанной улице между хижин, он уловил промельк движения — слева направо, через открытое пространство. Калам бросился наземь и замер. Вторая фигура, за ней третья, четвертая и пятая.

«Рука». Ну-ка, кто в здешнем лагере организует ассасинов в «руки»? Выждав шесть ударов сердца, он пошел туда, откуда выскользнули убийцы, и двинулся следом. Пятеро сохраняли между собой расстояние в семь шагов, на два шага больше, чем делали бы Когти. «Проклятие, неужели Котиллион подозревал? Хотел, чтобы я подтвердил?

Это Крючки».

Семь или пять, для Калама было мало разницы.

Он уже видел замыкающего ассасина. Человек нес с собой зачарованные предметы, отчего его фигура казалась размытой, извивающейся. Темно-серая одежда, мокасины, перчатки и капюшон, в руках блестят черненые кинжалы.

Итак, не просто патруль, а охотничья партия.

Калам сократил расстояние до пяти шагов и рванулся вперед.

Правая рука крепко захватила рот и челюсть ассасина, одновременно левая оказалась на затылке. Резкий рывок сломал убийце шею.

Рвота залила защищенную кожей перчатки ладонь, но Калам не ослабил захвата, опуская труп на землю. Положив тело, вытер руки о серую одежду и двинулся дальше.

Через две сотни ударов сердца в живых оставалось лишь двое. Путь повел их кривыми окольными тропами в район некогда величественных, а ныне разрушенных храмов. Они встали на краю широкой площади, очевидно, поджидая товарищей.

Калам подошел туда же, словно третий член группы. На него не обратили внимания — взгляды были устремлены к зданию на той стороне площади. Еще миг, и Калам выхватил оба кинжала, вонзив ассасинам в спины.

Тихие стоны… оба мужчины осели на пыльную мостовую. Выпад, предназначенный командиру «руки», принес мгновенную смерть, но Калам чуть отклонил второе лезвие и теперь присел над умирающим. — Если твои хозяева слушают, — пробормотал он, — а им следовало бы… Комплименты от Когтя. До скорой встречи.

Вытащив кинжалы, он вытер лезвия и вложил в ножны.

Целью охотников, заключил Калам, были руины напротив. Очень хорошо: у него до сих пор нет друзей в проклятом лагере.

Он пошел вдоль края площади.

В начале следующей улицы обнаружились еще три трупы, все молодые женщины. Кровь и раны показывали, что произошла яростная схватка; две кровавые дорожки вели в сторону храма.

Калам шел по ним, пока не уверился, что раненые скрылись в зияющем проеме дверей. И замер.