Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

— Красивых снов.

По мнению французов, счастье — кусок мяса, увиденный в воде собакой, что плыла через реку с куском мяса во рту. В очаровательной (местами) компании, вооруженный, в доспехах, на боевом коне, с некорректно присвоенными званиями «ангел» и «царевна», наперекор сомнениям я чувствовал себя охренительно. Мясо — во рту. Я понял. Задача — не отдать никому, а покушаться обязательно будут. Мир такой, увы и ах.

Подняли нас рано. Быстрый завтрак за общим столом в обеденном зале прошел молча, и вот мы уже на конях, прощаемся с облегченно улыбающимся старшим стражем. Он выполнил долг гостеприимства, несмотря на отсутствие хозяйки. Ничего страшного не случилось. Он этому радовался. Скрежещущий вопль ворот сообщил спящим соседям об отъезде посторонних. Мы выдвинулись в предрассветную муть. На улице ожидали соратники, не вышедшие рылом… пардон, титулом, которые ночевали в поселке.

Второй час Варфоломеевский караван уныло брел по дороге. Клубился утренний туман, разгоняемый встающим солнышком и приятным легким ветерком. Кони нехотя переставляли ноги, их подбадривали ударами пяток. Разговаривать не хотелось. Но надо.

— Пожиратели — кто они? — пристал я к Варфоломее.

К кому еще? Зарина на этой теме уже прокололась.

— Людоеды, — как когда-то Гордей, лаконично ответствовала царисса.

Гордей упоминал еще одно интересное слово.

— Как человолки?

Ответ — простой кивок. Меня такая сестра таланта не устроила.

— В чем разница?

— Человолки больше волки. Пожиратели больше люди.

— Они уже нападали раньше?

— Пытались.

— Через реку? В смысле — через большую воду? Переплыли?

— Их перенесло в корытах.

Уже кое-что. Фантазия, подпитанная знаниями, дорисовала остальное. Получилось интересненько.

Тома, державшаяся достаточно долго, застонала. Переоценила возможности. За ночь она пришла в себя и думала, что все прошло. Зря думала. Хотя думать, в общем, полезно. Но опыт подсказывает, и конкретный случай в частности подтверждает, что не всем и не всегда.

Невероятно, что сморозил такую ересь. Но кто даст зуб, что в ней нет смысла?

— Что с тобой? — среагировала царисса на донесшиеся охи.

Зарина подогнала коня, послышался неразборчивый шепот.

Последовала команда:

— Сворачиваем!

Караван двинулся прямо через посевы и вломился в редколесье.

— Здесь должно быть озеро, — объявила царисса. — Расходимся в ряд в пределах видимости ближайшего человека до сигнала об обнаружении.

Озеро оказалось справа.

— Всем отдыхать, Тома со мной.

Там последовал осмотр-допрос.

Вернувшись, Варфоломея приказала Митрофану перекинуть Тому через седло ее лошади, чтобы голова и ноги свисали с разных сторон. Нам с Зариной осталось двигаться рядом и помогать, если начнет сползать.

— Так лучше? — осведомилась царисса.

Пылающие щеки Томы кратким махом изобразили согласие. Поза, конечно, для царевны не самая воодушевляющая. Да и не для царевны. Вообще для девушки, путешествующей в мужской компании. Зато для здоровья лучше, а что может быть важнее?

— Опасность слева! — воскликнул наблюдающий за левой стороной из середины каравана, только начавшего выбираться из леса.

В горло моего коня воткнулась стрела. Животное с хрипом дернулось и попыталось скинуть неопытного, но страстно желавшего жить седока. Пальцы намертво вцепились в гриву, ноги крепко вжались с боков.

— Справа!

— Рыкцари!

— Справа и слева!

Дальнейшие слова уже не различались в наступившем бедламе.

Мужья Варфоломеи мгновенно прикрыли цариссу с трех сторон конями, щитами, телами.

Томина голова, болтавшаяся сбоку лошади, приподнялась, глаза нашли меня. Кривившееся лицо воссияло. Я кивнул. Случившаяся с нами фантастическая история подходит к концу, Малик снова нашел нас. Неуловимый и неуязвимый. Как хорошо столько уметь. Надо ненароком спросить об основной профессии. Уверен, она окажется связанной с войной или правопорядком. Или… с другой стороны этих понятий. Если так, то, надеюсь, в далеком прошлом.

И… что тогда, если окажется так? Как к этому относится?

А никак. Жизнь — как баня, хочешь парься, хочешь нет. Все в жизни бывает. Часто не по нашей воле, как со мной, ставшим царевной во имя выживания. У живущего прошлым никогда не будет нормального настоящего и счастливого будущего. Важно, какой ты сейчас, а еще важнее — к чему стремишься. Малик рисковал жизнью, спасая нас. Значит, я тоже умру за него, если понадобится. Все просто.